Дверь карцера открылась, глаза пронзил поток света из щели. Я прищурилась и разглядела женщину, проскользнувшую внутрь, а потом она закрыла за собой железную дверь, снова погрузив нас в темноту. Николь, только совсем еще девчонка. Я услышала, как она двигается. Она старалась не шуметь, но тяжело дышала и плакала, и в мертвой тишине я слышала каждый всхлип. Она парила между камерами и подплыла ближе, а когда добралась до моей, я сказала:

– Николь, помоги мне.

Она вздрогнула и прошептала:

– Кто здесь?

– Я агент СУ ВМФ. Мне нужна помощь. Ты должна меня выпустить, Николь.

– Я тебя не знаю, – ответила она. – Никогда раньше тебя не видела. Почему тебя здесь заперли? Как ты сюда попала?

– Выпусти меня.

– Я не могу. Не могу.

Снова раздалась автоматная очередь, теперь громче. Потом еще одна, прямо за дверью. Пули отрикошетили от стенок коридора и двери с металлическим стаккато.

– Они все-таки это сделали, – прошептала Николь. – Поверить не могу… Они ее убили. Нет, нет…

Слова Николь потонули в слезах, она вытерла лицо руками и сказала:

– Нет, пожалуйста, пожалуйста, не надо.

– Кого они убили? – спросила я.

– Ремарк. Они убили ее, а теперь убивают всех остальных, – ответила Николь. – Ремарк и нашего техника по оружию, Хлоэ Краус. Они вдвоем забаррикадировались в кают-компании. Они погибли, их больше нет.

Это звучало знакомо, я уже это слышала, и я вспомнила признание Николь, когда мы стояли у амбара рядом с фруктовым садом.

– Но ты невиновна, Николь. Ты никого не убивала.

– Я люблю Ремарк, и они это знают, но не хочу, чтобы меня убили из-за нее. Я спряталась в комнате жизнеобеспечения, но они обыскивали каждый уголок, вот я и пришла сюда. Они убивают всех.

– Успокойся, Николь. Ты должна мне помочь. Я тебя знаю, Николь. Я знаю, что твой отец убедил Ремарк взять тебя на борт корабля. В Момбасе устроили праздник в ее честь. Когда это было? Через много лет.

– Через шестьсот восемьдесят один год, – сказала Николь. – Когда Ремарк приземлилась на «Либре», мы устроили церемонию Рохо, отмечающую быстротечность времени. Там я и встретила своего мужа. Он увидел меня с гирляндами на шее, в миндальной роще. А отец… он хотел, чтобы я выжила… Он убедил Ремарк взять меня с собой… Она тоже хотела, чтобы я выжила, она приняла меня…

– Я могу тебе помочь, Николь. Просто выпусти меня отсюда.

И снова стрельба. Николь приблизилась к решетке моей камеры.

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? Я вроде со всеми здесь встречалась, но тебя впервые вижу.

– Мы знали друг друга в другом времени, – ответила я. – И были близки. Ты знала меня под именем Кортни Джимм. Мы болтали почти каждый вечер – в другом времени, в будущем. Ты рассказала мне про Кению. Рассказала про деревья, похожие на изумруды.

– Я не знаю, что делать, – сказала она.

– Выпусти меня. Я тебе помогу.

– Я не могу тебя выпустить. Они убьют тебя, если узнают, что ты была здесь. И убьют меня за то, что я тебя выпустила, за то, что с тобой говорила.

– Прошу тебя, – сказала я, но она не ответила.

Я увидела полоску света, когда она открыла дверь карцера. Николь ушла, и дверь захлопнулась.

Я осталась одна в темноте, и время растворилось. Наверное, прошло несколько часов. Время от времени я наталкивалась на липкий шарик собственной крови и приходила в отчаяние. Вдруг на корабле громыхнул глухой хлопок, так что задрожала сталь. За ним последовал еще один взрыв, гораздо громче первого. Я почуяла слабый запах дыма, едкий, как от замыкания проводки. Я закричала, зовя на помощь, испугавшись, что сгорю здесь заживо, и вскоре зажглись красные лампы – аварийное освещение – и с металлическим клацаньем зазвенел сигнал тревоги.

Корабль дернулся, по корпусу прокатился низкий стальной стон. Я услышала серию звенящих хлопков, как будто кто-то стучит сковородками и кастрюлями, а потом еще вереницу взрывов, словно сам воздух раздирали на части. Скрипела сталь, корабль дрожал. Я решила, что корпус развалится или погнется. На потолке карцера расцвели синие сферы не то жидкого огня, не то света, и я попыталась отлететь от них подальше, укрыться в углу камеры. И тут включилась гравитация, и меня впечатало в стену, потом в потолок, я перекатывалась по камере, а синие огненные сферы сплющились. Мы падали. Падали с неба. Через несколько минут корабль врежется в землю, но эти минуты казались вечностью. Меня мотало по железному ящику, пока не прижало к полу. И тут все закончилось. Мой лоб был рассечен, кровь капала с лица. По-прежнему звенел сигнал тревоги.

На некоторое время я потеряла сознание и очнулась в чистой и вязкой темноте. Я села, устроившись по возможности удобней в узкой камере, и прислушалась. Вскоре я почувствовала в груди нечто вроде растущего электрического заряда. Статика причиняла дискомфорт, отдаваясь каким-то внутренним гулом, причем нарастающим крещендо, пока волосы не встали дыбом, а по телу не прокатилась волна судорог. Напряжение стало невыносимым, я открыла рот и ощутила электрические заряды, бегущие по зубам и пальцам, похожие на синие нити накаливания. С громким щелчком вспыхнул свет, и меня пронзил электрический разряд, как удар в сердце. Гравитация снова исчезла, я снова парила в воздухе, и на корабле опять воцарилась тишина.

Где-то в глубине корабля громыхнул взрыв. Через несколько секунд я услышала, как открывается дверь карцера – скрежет металла, но никакой полоски света. Едва слышные движения. Щелкнул замок моей камеры, и дверь распахнулась. Я подплыла к задней стенке, в ужасе при мысли о том, кто вошел, боясь Хильдекрюгера. Кто-то зажал мне рот рукой.

– Ни звука, – прошептал голос. – Сейчас наш единственный шанс. У нас есть всего несколько минут, прежде чем починят освещение.

Даже когда я успокоилась и кивнула, дав это понять, рука осталась на моих губах.

– Видишь это? – прошептал голос.

Во тьме появилось фосфоресцирующее синее сияние, синее пятнышко света не больше крупинки. Я узнала его – инопланетный лепесток из амулета Николь. Мгновением спустя свет исчез. Я кивнула – да, я видела сияние.

– Следуй за светом, – велела Николь.

Она убрала руку с моих губ, и в темноте рядом со мной повис фосфоресцирующий огонек, а потом исчез. Я подняла руки, нащупала дверь камеры и, оттолкнувшись от нее, выплыла наружу. Я искала путь, прикасаясь к потолку, но быстро заблудилась в темноте и остановилась, перед глазами мелькали фиолетовые разводы, а потом через туман фальшивых цветов я различила парящий синий огонек. Я последовала за ним.

Я потеряла представление о направлениях и двигалась вдоль какой-то стены. Я вылетела из карцера в более узкий коридор. Впереди снова показался синий огонек, и я ускорилась в том направлении. Потом ударилась о стальную стену и поискала взглядом синий, но не нашла его, а затем услышала очень тихий выдох. Я посмотрела в ту сторону, наверх, и заметила над собой синий свет. Я последовала туда и проскользнула через люк. Вскоре мы оказались в коридоре с иллюминаторами, сияние наросших на корпусе призрачных кристаллов очертило контуры лица Николь, от корабля расходились вдаль сверкающие полосы. Николь была уже не подростком, с которым я разговаривала совсем недавно, она стала старше лет на десять. Она привела меня к шлюзу, через который я вошла вместе с Хильдекрюгером.