«Они не поймут, что нужно делать сейчас».

Когда Лора снова открыла глаза, свет в комнате изменился – наступала ночь.

На мгновение она растерялась, пытаясь вспомнить, как она сюда попала и почему ее тело такое деревянное. На плече лежала теплая тяжесть. Рука Кастора соскользнула с кровати, точно он, даже запертый в глубоком сне, хотел убедиться, что она все еще рядом.

Лора схватила его ладонь и прижала ее ко лбу, прогоняя остатки дремы.

Большим пальцем она гладила его костяшки и почувствовала… она и сама толком не знала, что чувствует. Сначала ей думалось, что охватившие ее переживания – почти болезненное соединение нежности, тоски и заботы, совсем уже не те, что в детстве. Но так ли это? Или же испытание разлукой и временем позволило им проявиться так, что она наконец-то смогла прозреть?

Когда-то у нее была семья. Род. Имя. Лора несла бремя этой ответственности с того момента, как впервые услышала слово «Агон». Но Кастор… Кастор всегда был другим. Ей казалось, что боги послали их друг другу.

«И теперь из-за этих богов я его потеряю», – подумала она, и горло сжалось. Погибнет он или выиграет Агон – результат не изменится. Он больше никогда не будет с ней таким. Она никогда не почувствует пульс на его запястье, не прижмет ухо к его сердцу, не услышит, как оно отзывается эхом ее собственного сердцебиения.

Лора сильнее сжала его руку. Кастор тихо вздохнул, и его темные длинные ресницы чуть дрогнули. Он повернулся к ней, и душа ее затрепетала. Тогда Лора заставила себя встать и нежно положила его руку снова на грудь. Еще немного, она бы отчаянно, как в детстве, умоляла богов о милосердии, которого не заслуживала.

Лора тихо собрала чистую одежду и переоделась в ванной. И там услышала, как открылась и захлопнулась входная дверь, и слабый голос Майлза позвал:

– Эй, есть кто дома?

Лора заторопилась вниз по лестнице – ей отчаянно хотелось увидеть его и наконец убедиться, что с ним все в порядке! Но услышав звуки хлопающих кухонных шкафов и начало приглушенного разговора, остановилась и замерла.

– …возникли проблемы? – спросил Ван.

– Даже если и так, тебе-то что? – отрезал Майлз. – Извини, – прозвучало почти сразу. – Это было грубо. В подземке их службы облажались, а в остальном все в порядке. А как Лора и остальные?..

– Отдыхают.

Лора, крадучись, преодолела последние ступеньки, стараясь не ступать на ту, что скрипела, и скользнула в коридор, который вел на кухню. С этой точки она видела их отражение в кухонном окне. Ван сидел за столом за компьютером, Майлз возился у плиты.

– Хочешь чего-нибудь? – спросил Майлз. – Я завариваю себе обычный чай, но могу предложить экзотический отвар от Лоры.

– Нектар? Нет, спасибо. Всегда ненавидел его вкус, – сказал Ван, не отрываясь от компьютера. Лора слышала, как его пальцы стучат по клавиатуре. – Хотя не отказался бы от стакана теплого молока.

Последовала долгая пауза. Наконец щелканье клавиш прекратилось.

– Что? – спросил Ван.

– Стакан теплого молока, – хихикнул Майлз. – Ладно. Сейчас приготовлю, дедуля.

Ван фыркнул и снова забарабанил по клавишам. Позади Лоры, в гостиной, работал телевизор, но на минимальной громкости, так что до нее доносилось лишь тихое бормотание. Она сосредоточилась на этом звуке и на собственном дыхании.

Лора уже собралась было выйти из укрытия, когда Майлз поставил на стол две кружки и открыл свой ноутбук. Майлз не был бы Майлзом, если бы не уселся рядом с Ваном, просто чтобы в шутку позлить его, но Ван не мог удержаться и украдкой заглянул в экран его ноутбука.

– Чем могу помочь? – Майлз отодвинул ноутбук.

– Ты… ты ищешь греческую мифологию в Википедии? – изумленно произнес Ван.

– И что такого? – с вызовом ответил Майлз. – Я немного отстаю в этой группе. Последний раз я проходил мифологию в шестом классе.

– Ты мог бы спросить меня.

– О, серьезно? – Откинувшись на спинку стула, Майлз глотнул чая. – Я могу спросить тебя о чем угодно, и ты действительно дашь мне ответ?

– Не «о чем угодно». – Ван разволновался, что было на него непохоже. – Обо всем, что связано с Агоном.

– Ладно, тогда вопрос: большинство охотников твоей линии отвернулись от Кастора, и почему же ты так предан ему?

Лора едва не рухнула, когда прозвучал голос Вана.

– Кастор – единственный… – Казалось, он с трудом подыскивает нужные слова. – Он единственный друг, который у меня когда-либо был. Единственный, кто захотел быть моим другом. Так понятно?

– Понятно, – тихо произнес Майлз.

– Нет… Не надо. Не надо меня жалеть. Просто все сложилось так, как сложилось. В отличие от остальных, он никогда не презирал меня за то, что я не хотел драться и у меня это плохо получалось. Он тоже не любил – и до сих пор не любит – драться.

– Я хотел попробовать провести аналогию с моим отношением к физкультуре, но, пожалуй, воздержусь, – откликнулся Майлз. – Учитывая, что ваше физическое воспитание включало обучение искусству убивать.

Ответом был еще один тихий смешок.

– Я знаю, ты считаешь меня… жестким. Но я должен обеспечить его защиту, сделать все, чтобы до конца этой недели с ним ничего не случилось. И сейчас я думаю только об этом. Я ничем не мог помочь ему раньше, когда у него случился рецидив. Когда мы созванивались, у меня не получилось убедить его прекратить тренировки, хотя они изматывали его.

– Почему он продолжал тренироваться, если все было так плохо?

– Из-за Лоры, – сказал Ван. – Кастор не хотел ее подводить, потому что тогда она потеряла бы спарринг-партнера и была бы вынуждена покинуть программу. Но дело было не только в этом. Он просто хотел ее видеть. Всегда хотел следовать за ней, даже если это оборачивалось неприятностями.

– Эй, полегче, – осадил его Майлз. Сердце Лоры признательно дрогнуло, когда она услышала нотки предостережения в его голосе. – Ты говоришь о моем друге.

Ван глубоко вздохнул.

– Я всегда немного завидовал тому, сколько внимания она получала от Кастора. Это звучит глупо теперь, когда мы выросли…

– О, – оживился Майлз. – Похоже, ты влюблен в него?

Ван поперхнулся молоком.

Майлз подпер подбородок рукой и ждал, в нетерпении выгнув бровь.

– На самом деле все не так, – ответил Ван.

– Как будто ты первый парень, страдающий от тайной и безответной влюбленности, – хмыкнул Майлз. – Объектом моей страсти был квотербек нашей школьной команды, натурал до мозга костей. Гора мышц и все такое. И, кто бы с ним ни заговорил, он всех называл чуваками.

Ван рассмеялся, и Майлз расплылся в ответной ухмылке.

– У меня нет к нему таких чувств, – наконец сказал Ван. – И никогда не было.