– Отводить!

– Руль девять градусов лево!

Прозвенели два сдвоенных удара корабельных склянок, и Нэй положил разобранный автомат на отрез ткани.

«Каллен» шел галсами по несколько миль. Капитан Пакинс вел судно в дальний восточный рейс.

Небо начало сереть, когда они услышали звук. Несколько матросов синхронно упали на колени, зажав уши ладонями. Нэю чертовски захотелось поступить так же, но он сдержался.

– Рыбьи кишки! – поморщилась Лита. – Это что такое?

Звук нарастал. Оглушающий скрежет ввинчивался в череп, сводил челюсти и заставлял позвоночник вибрировать.

– Сирены! – закричал штурман. – Мы обречены!

Нэй потянул за нить и запечатал штурману рот. Нужно было предотвратить панику. Он вспомнил, как давно, по пути к Косматому маяку, Лита спрашивала про сирен.

– Это не они, – твердо сказал колдун.

«Каллен» шел в предрассветной дымке. Капитан Сынок, Алтон, Нэй и Лита стояли на носу, напряженно вглядываясь в туман. От душераздирающего скрипа ныли зубы.

– Вот оно, – прошептала Лита, задирая голову.

Нэй встречал гигантские артефакты из Старого мира, из эпох до Реки. Странный металлический корабль в снегу у рифов острова прирученного электричества был в три раза больше той штуки, что он видел сейчас. И все же мурашки побежали по коже колдуна.

Во мгле вращалось огромное колесо. Добрых шестьдесят ярдов в высоту, оно зачерпывало люльками туман. Такие колеса, знал Нэй, использовали для развлечений в Вагланде. Детишки щекотали нервы, поднимаясь над парком. Милорд мечтал заполучить подобный аттракцион; чудовищная расточительность, по мнению Нэя, трата золота и железа.

Колесо, вырисовывающееся в сизом мареве, было намного крупнее вагландского. Древнее, проржавелое, покрытое, как лишаем, чешуей отслоившейся краски. Нэй припал к зрительной трубе, и под ложечкой засосало. На реях, у скособоченных кабин, болтались висельники. Мумифицированные тела и почти свежие трупы. Глаза – как заклепки на сваях. Мертвецы в металлической паутине поднимались к пепельным небесам и ныряли вниз.

– Право на борт! – скомандовал капитан.

Берег выплыл из мглы в опасной близости с кораблем: пологий песочный пляж и остовы каруселей, похожие на скелеты китов. Ветер трепал разноцветные ленты, ветер заставлял колесо вращаться, и несмазанные детали истошно скрежетали.

– Смотрите! – воскликнула Лита.

Цементный причал выползал из пасти истукана, как язык. Облезлое железное рыло частично занесло песком. У забытого бога были выпученные глаза и поблекшие красные волосы – намалеванные пучки по бокам яйцеобразного черепа. Вместо носа божество имело выпуклый красный шар. Его рот служил воротами в ад.

У ворот сгрудились люди. Нэй почувствовал, как впиваются в шею коготки Вийона.

Живые скелеты, дикари, облаченные в пестрые рубища, приветливо махали идущему мимо кораблю. Шаровары висли на костлявых бедрах, великанские ботинки шлепали по песку. «Каллен» шел так близко, что пассажиры и команда видели без зрительных труб загримированные физиономии островитян, красные носы, парики. Ряженые подражали своему хохочущему богу и тоже хохотали, беззвучно растягивая багровые губы. В руках они сжимали обглоданные кости. Облизывали их и посасывали, и махали кораблю, как зазывалы, приглашающие на ярмарку.

Казалось, это будет длиться вечность: улюлюкающие каннибалы, висельники, ржавые, залитые кровью карусели. Лита отшатнулась: вонь разложения достигла палубы.

Но вот проклятый пляж стал отдаляться, его обитатели – таять в тумане. Долго еще помрачневшие пассажиры слушали скрежет, наблюдали за все уменьшающимся колесом. Потом туман поглотил остров.

Наступило утро.

* * *

Георг Нэй вынырнул из неглубокого, как здешние лагуны, сна и уставился в мозаичный потолок. Над его софой сгрудились причудливые монстры в традиционных восточных нарядах. Художник поселил на лазурном фоне гибридов со слоновьими и обезьяньими головами, многоруких женщин, увешанных черепами. Демоницы показывали Нэю языки, живо вызывая в памяти образ Веноны Банти. Ее тоже называли многорукой, способной выполнять десяток поручений разом. Ее руки тоже были залиты кровью.

«А мои руки?»

Нэй помрачнел, наблюдая за пляской старых богов. Сколько же их расплодилось до Потопа? Наверное, Сухой мир был тем еще местечком: наводненное божествами поле боя, где адепты разных религий убивали друг друга во имя высокомерных небожителей.

«Лучше бы вы не всплывали из Реки», – подумал Нэй, имея в виду и слоноголовых толстяков, и Бога-Голубя, и всех прочих.

Просторную комнату заливал солнечный свет. Распахнутые двери выходили на балкон. За перилами из слоновой кости благоухал сад, давно приевшиеся ароматы бесцеремонно вторгались в покои. Балкон опоясывал здание, и можно было попасть в апартаменты маркиза Алтона – справа, и Литы – слева.

Нэй с досадой обнаружил, что, пока он дрых, кто-то (бесшумная служанка в сари?) убрал со стола объедки и поставил блюдо, полное вязких сладостей и засахаренных фруктов. Вийон развлекался тем, что разбирал и заново собирал алый гранат, зернышко к зернышку упаковывал обратно в кожуру. Перехватив взгляд хозяина, фамильяр смущенно обронил плод.

«Если мы пленники, – подумал Нэй, – то это странный плен».

Дворец, в котором жили странные пленники, представлял собой окруженную гранатовыми деревьями громадину. В саду работали девушки с миндалевидными глазами, подведенными сурьмой. Они ухаживали за розами, жасмином и кустами, названия которых Нэй не знал, и обругивали нахальных обезьянок. Прохаживались наложницы, чьи лица маскировал тончайший муслин. Гвардейцы носили голубые шаровары, а жрецы бесчисленных богов – оранжевые платья. Дворец изумлял обилием тигриных шкур и ковров. Обеденный стол в комнате Нэя был сделан из нефрита. Огромную кровать защищала москитная сетка, а окна закрывали ширмы из ароматной травы: слуги поливали их водой, охлаждая воздух. В комнате Литы были даже качели, подвешенные на цепях.

«Странный-престранный плен».

Нэй зевнул, хрустнув челюстью. Сладкое кушанье вгоняло в дрему. Вот и докатился он до послеполуденного сна, удовольствия стариков. Глядишь, и вовсе в спячку впадет, как Четверо Старых.

Нэй встал с софы и налил в фарфоровую чашку кофе, подслащенный тростниковым сиропом. Калькутта – самый большой остров Реки, заветная мечта Нэя – одаривал не тайными знаниями, но шикарными яствами. Матросы «Каллена» поглощали в порту рисовую водку, а капитана Пакинса, Сынка, Нэй видел вчера, осажденного смуглыми танцовщицами.

«Вы еще не решили свои вопросы?» – с надеждой спросил Сынок. Его зрачки расширились от употребления гашиша и нюхательной соли. Нэй опасался, как бы команда не подняла мятеж, отказавшись покидать гостеприимный край.