Лита взъерошила волосы и отвернулась от лодки.

Она глядела на восток, в полуденную дымку, а ветер обдувал вспотевшее лицо и остужал мокрые щеки, пчелы уползали в гнездо, и мертвые знали то, что неведомо живым.

* * *

«Сотворение любого заклинания, – сказал кнутмастер Серпис, – направленного на заключенных или тюремщиков, вы обязаны утвердить со мной. Несанкционированная магия будет расценена как предательство Гармонии и лично милорда».

В тот вечер Нэй, ученик Уильяма Близнеца, четырежды предал Гармонию. Тюльпа покинула Юго-Восточную башню, кивком попрощавшись с Серписом. Прежде чем отослать сотворенную сущность, Нэй долго вглядывался в нее – в свою собственную копию, будто ждал, что безмозглая болванка заговорит и поведает правду. Вийон подсказал, у кого из стражей находится нужный ключ. Далее был кокон невидимости, и заклинание глухоты, и маленькое представление с использованием безвредного пламени. Охрана чертыхалась на первом этаже, а Нэй шагал по пустому коридору; бороздка ключа вдавилась в ладонь.

В камере он зажег лампу. Зеркало отразило неяркий свет. Венона разлепила веки, зрачок всплыл и зафиксировался на визитере.

Нэй убрал зеркало, присел на корточки возле арестантки.

– Орг…

– Тише. Это я.

Его пальцы ласково прошлись по щеке женщины, по бугристой скуле, убрали за ушко косичку. Ресницы Банти затрепетали. Слезинка сорвалась с них. Нэй подумал, качая головой:

«Нам нравится заковывать тех, кого мы любим. Тех, кого стыдимся и кого ненавидим. Была бы наша воля, мы заковали бы всех, вообще всех, и прохаживались вдоль клеток».

Венона смотрела ему в глаза. Они разговаривали – без слов – и были ближе, чем в постели. Этот минутный диалог продолжался вечность, и в какой-то момент Нэй увидел перед собой не Венону Банти, а Алексис, девушку, которая значила для него так много и которую он сгубил, пускай и неосознанно.

– …ольно… так ольно…

– Сейчас пройдет, малышка. – Нэй улыбнулся Веноне. Жалкая то была улыбка.

– П… жалуста…

– Я освобожу тебя. – Нэй прикоснулся губами к горячему лбу Веноны. Кулак его резко дернулся вверх. Короткое лезвие ножа пронзило грудную клетку северянки. Последний выдох опалил губы убийцы, тело обвисло на цепях. Венона Банти умерла.

– Пусть Творец Рек простит тебя, – сказал Нэй, не уверенный, что сам заслужил такой милости.

* * *

Публичные казни в Оазисе не проводились со дня, когда Маринк провозгласил себя властелином Полиса. Чтобы поглазеть на работу палача, респектабельные граждане отправлялись в трущобы Кольца.

«Вот при Руа!» – говорили они, и у каждого было свое воспоминание о лучшей из казней.

Элфи Наста сожгли во внутреннем дворе Министерства, и присутствовали при этом лишь колдуны и первые лица города. Но для Аэда Немеда Маринк сделал исключение.

С самого утра в парк Гармонии стекался народ. Играл оркестр, ушлые торговцы расставили лотки со сластями и пиццей. Мальчишки разносили лимонад, шуршали веера, дамы облачились по случаю в лучшие наряды. В полдень Немеда вывели на помост. Он трясся и звал на помощь фамильяра, но его жабу накануне развоплотили, бросив в тигель. Диана Гулд и Клетус Мотли следили, чтобы травник не использовал магию, но зеленомордый старик, кажется, забыл все заклинания. Под аплодисменты толпы предателя привязали к столбу. Ни один мускул не дернулся на лицах его бывших товарищей по ремеслу.

– За измену! – гудел глашатай в дымчатых очках. – За попрание Гармонии и попытку свергнуть законного герцога!

Маринк хищно осклабился в ложе. Сидящий по правую руку Алтон отвел взор.

– Помилуйте! – вскричал Немед, а зрители одобрительно заворчали. Мольбы о пощаде были музыкой для их ушей. Палач поднес факел к груде хвороста.

Огонь разом объял старика, толпа взвыла от счастья. Ветер подхватил дым и направил его в сторону мраморного дворца, окруженного вязами. Здесь, под золоченым символом Гармонии, заседала Палата министров. В окне на последнем этаже Томас Дамбли вцепился в подоконник. Пот катился по его бледному лицу. Казначей учуял запах горящей плоти, и ему показалось, что это его собственное мясо горит, его волосы объяты пламенем, что Маринк из ложи смотрит прямо на него.

«Ты следующий, – шептали призрачные голоса секретных агентов и стукачей. – Ты, исчадие Кольца, отпрыск вонючих речников, предатель, заговорщик, мы всё знаем про тебя! Знаем, о чем ты говорил с Сорелем в юридической конторе зятя, и о разговорчиках с кардиналом, и о том, как ты помог Номсу Махаке спрятаться здесь, в Оазисе, лживый маленький толстяк! Слышишь скрип половиц? Это мы идем по твою душу!»

Желудок Дамбли скрутило, его живот ходил ходуном, покрытые оспинами щеки тряслись.

Когда Аэд Немед издал предсмертный вопль, когда засвистели восторженно зрители, Томас Дамбли лишился чувств.

* * *

Ранним утром из порта Полиса вышел вооруженный когг «Каллен».

Судно шло под командованием капитана Пакинса, больше известного по прозвищу Сынок, и его помощника. Команда насчитывала десять человек. Согласно судовым документам, на борту судна числились следующие пассажиры: придворный колдун Георг Нэй, его подмастерье Лита, дочь Альпина, и маркиз Алтон.

Вчера судно торжественно соскользнуло в воду по слипу, смазанному китовым жиром. При спуске присутствовали рабочие с семьями, женщины держали в руках ветки кораллов. На дощатом возвышении недалеко от помоста стояли Гарри Придонный, гордо вдыхающий аромат свежего корабельного лака, и Георг Нэй. Фамильяры колдунов резвились в горе стружки. «К спуску готовьсь!» Музыканты на причальной стенке ударили в барабаны, дунули в трубы, зрители загудели, молотки выбили деревянные подпоры – и «Каллен» полетел вперед по задымившемуся настилу, взметнул столбы брызг, вздрогнул и закачался на вспененной волне. Опадая, затрепетали на ветру концы разорванной шелковой ленты…

Уже на воде на борт когга установили две каронады и четыре легкие речные пушки. Набили припасами трюм. Закончили оснащение. Борта судна опоясывал слой каменного дуба – достойный ответ пушечным ядрам и зажигательным бомбам.

Солнце окутывала призрачная дымка. Накрапывал теплый дождик. Тускло блестели надраенные медные поручни и части. Прямоугольный, украшенный символом Гармонии парус надулся ветром, на рее плескались вымпелы.

Нэй сидел на шкафуте под парусиновым тентом. Накинутый на плечи плащ, собранные в косичку волосы с ранней сединой. Сосредоточенный на руках взгляд.

– Полборта право! – донеслось со шканцев.

– Руль полборта право! – доложил рулевой.

Нэй надавил большим пальцем на защелку и снял изогнутый магазин; опустил предохранитель, передернул затвор и нажал на спусковой крючок; выбил ребром ладони шомпол; взялся за приклад, приподнял и отделил крышку ствольной коробки; достал из затворной рамы возвратный механизм, следом – саму раму вместе с затвором, затем – трубку для отвода пороховых газов…