Откуда мы, бывшие узники Собибора, знаем, кто из них включал мотор, который нагнетал удушающий газ в «бани», быть может, каждый по очереди делал это «безобидное дело».

Правда, как иронически звучит «приказ» — так ли это?.. Мне приходилось видеть их лица после работы, после того, как они удушили тысячи невинных женщин и детей, сколько самодовольства, какое геройство было у них на лицах.

Эти убийцы в своих показаниях говорили, что «Нужно было как можно быстрее покончить с прибывшим поездом, так как, если бы жертвы остались дольше, то узнали бы судьбу, которая их ожидала. Они бы беспокойно себя держали и это затруднило бы их истребление». Действительно, в течение 22 дней, которые я находился в лагере смерти Собибор, почти каждый день прибывали эшелоны по две тысячи человек в каждом. Их в течение двух-трех часов раздевали, отправляли якобы на санобработку в «баню»…

Нет, не приказ фюрера они выполняли, а сами этого хотели и сами к этому стремились, об этом говорили их самодовольные лица.

В один из дней процесса пригласили в качестве слушателей мальчиков из школы имени «Альбрехта Дюрера». На этом заседании суда дети услышали, как эсэсовцы изготовляли костную муку из человеческих костей и использовали, как удобрения в некоторых фруктовых садах.

Почти все школьники с ужасом выбежали из зала суда.

«Бедный» подсудимый Дюбуа, рассказывая о жене и детях, разразился рыданиями. Сейчас, как он считает, снова «выбился в люди».

Интересно было бы у него спросить, а прислушивался ли он тридцать лет тому назад, как кричали в газовых камерах тысячи женщин и детей? — правда, не его.

Свидетелям, бывшим узникам, председатель суда и защита задавали такие вопросы, от которых мурашки пробегали по телу.

«Где вы были, когда Карл Френцель по вашему рассказу убил человека по имени Шуль Шторк? В скольких метрах вы от эсэсовца стояли? Какую форму носили эсэсовцы?» И так далее.

Разве могли бывшие узники в то время наблюдать за издевательствами и убийствами людей? Мы в те страшные дни думали о чем угодно, но не о будущих показаниях. В наших глазах они всегда были в черных костюмах, несущие смерть и страдания.

Никто из 12 обвиняемых не испытывает спустя 22 года ни малейшего раскаяния, даже сожаления. В комок под тяжестью тех ужасов, о которых им теперь приходится вспоминать, сжимаются свидетели, один из них демонстрировал палачам след, оставшийся на его теле, другой показывал найденную им самим в Собиборе косу убитой женщины. Огромное количество детей, которых они уничтожили, подобно выродкам, младенцы, которым они собственноручно разбивали головы, не волнует одиннадцать преступников теперь, как и тогда.

Во время хагеновского процесса я получил письмо из Голландии от журналиста Р., который в частности по данному процессу пишет:

«… От Хагеновских судей я получаю до сих пор хорошие впечатления. Что касается их, я не боюсь, чтобы их приговор не был справедлив. Конечно, они принуждены держаться законов ФРГ, которые довольно устарели. Западногерманские своды законов были составлены в 1871 году».

Я привожу только часть письма, которая меня возмутила, и, в частности, я ему ответил:

«… Меня, бывшего узника Собибора и Советского гражданина до глубины души возмущает то, что происходит в Хагене.

Никакая скидка не может быть на то, что судьи пользуются законами 1871 года. А разве законы цивилизованного государства могут предусмотреть истребление миллионов людей в газовых камерах? В ФРГ на многих государственных должностях сидят военные преступники. А вдруг и эти собиборовские палачи пригодятся?!

Разве не позор, что из 12 преступников только трое сидят в тюрьме, а остальные являются в суд свободными людьми? И это именно те, которые загоняли в газовые камеры по несколько десятков тысяч женщин, детей и стариков. Об этом тоже написано в законе? Или это решили «справедливые судьи»? Нет, уважаемый Р., я с Вами не согласен. Я не верю тому, что судьи ничего не могут сделать. Их право решить о приглашении на суд в качестве свидетелей бывших узников Собибора из Советского Союза. Судьи говорят, что мы слишком мало там были — всего 22 дня. Это люди, которые были всего 22 дня и, организуя восстание, предварительно узнали все подробности жизни лагеря с первого дня существования. Мы могли бы суду рассказать всю правду о фашизме и этих преступниках. Но западногерманский суд это не интересует. А вы пишете о гуманности и справедливости этих судей.

Конечно, я не собираюсь вас в чем-либо разубедить, и, возможно, каждый из нас останется при своем мнении. Но вам, как журналисту я должен рассказать еще одну небольшую деталь. Когда фашисты в некоторых лагерях загоняли детей в газовые камеры, они их гладили по головке и давали конфеты. Не напоминают ли вам на данном процессе своим возможным «мягким приговором» по отношению к этим преступникам тех эсэсовцев с конфетами… забывая о тех сотнях тысяч человеческих жертв, которые они принесли в жертву во имя процветания фашизма…»

Пятнадцать месяцев длился процесс и «справедливый» суд Федеративной Республики Германии вынес свой «приговор».

Один из главных обвиняемых на процессе одиннадцати[437] эсэсовских бандитов Курт Болендер в сентябре 1966 года покончил жизнь самоубийством, повесился в камере следственной тюрьмы, а в конце 1966 года суд приговорил второго главного преступника, бывшего эсэсовца, начальника первого сектора обершарфюрера Карла Френцеля к пожизненному тюремному заключению. Пять обвиняемых приговорены от 3 до 8 лет тюремного заключения с зачетом предварительного заключения! Остальные четверо убийц за отсутствием достоверных «доказательств» оправданы.

Кто же эти невинные овечки?

Это Ганс Шютта[438], который загнал в газовые камеры Собибора 86 000 человек, Генрих Унферхау[439] — 72 000 человек, Эрнст Цирке[440] и Роберт Юр[441].

Какое надругательство над сотнями тысяч погубленных жизней в Собиборе!

Слишком много человеческой крови впитала в себя земля Собибора и какое ничтожное наказание получили его палачи.

Еще гуляют вольготно по свету палачи не только лагеря смерти Собибор, но и сотен других лагерей, созданных фашистской Германией в годы Великой Отечественной войны. Их всячески укрывают империалисты в надежде натравить их на социалистические страны, и в первую очередь, на Советский Союз.