– Кажется, да. Говорят, Рюлок весь свет объездил. Он ведет жизнь избалованного миллионера, не докучая себе работой.

– Но знает он очень много, – вмешался я в разговор. – Я бывал у него несколько раз и признаюсь, ни у кого не видел такой библиотеки.

– Мы все спятили! – крикнул Гордон, вскочив с кресла. – Я-то надеялся получить помощь, а вместо этого сижу и перемываю косточки Джозефу Рюлоку. Придется идти к доктору Доннелли…

– Погодите. – Кирован удержал его за руку. – Если не возражаете, мы поедем к вам домой. Мне хотелось бы поговорить с вашей супругой.

Гордон молча пожал плечами. Испуганный, томимый мрачными предчувствиями, он не знал, что делать, и был рад любой поддержке.

До особняка Гордона мы добрались на его машине. В пути никто не проронил ни слова. Гордон сидел, погруженный в скорбные думы, а где блуждали мысли Кирована, я мог только догадываться.

Он походил на статую: загадочные темные глаза устремлены в одну точку, но не в пустоту, а в какой-то далекий, одному ему видимый мир.

Считая Кирована своим лучшим другом, я тем не менее очень мало знал о его прошлом, В мою жизнь он вторгся так же внезапно, как Джозеф Рюлок – в жизнь Эвелин Эш. Мы познакомились в клубе «Скиталец», где собираются те, кому не сидится дома, кому не по душе разъезженная колея жизни. В Кироване меня привлекали удивительная сила духа и потрясающая эрудиция. Ходили слухи, что он – отпрыск знатного ирландского рода, не поладивший со своей семьей и немало побродивший по свету.

Упомянув о Венгрии, Гордон заставил меня призадуматься. Иногда в наших беседах Кирован касался одного из эпизодов своей жизни. В Венгрии, как можно было догадаться по его намекам, он испытал боль обиды и горечь утраты. Но как это случилось, он не рассказывал.

Эвелин встретила нас в прихожей. Она держалась радушно, но в словах приветствия и жестах сквозило беспокойство. От меня не укрылась мольба во взгляде, устремленном на мужа. Это была стройная, красивая молодая женщина; ее ресницы чудно трепетали, а в черных глазах светились живые искорки. И это дитя пыталось убить своего любимого мужа? Какая чудовищная нелепость! Я вновь решил, что у Джеймса Гордона помутился рассудок.

Мы пытались завести непринужденную беседу, как советовал Кирован: давненько, мол, собирались к вам заглянуть, – но не обманули Эвелин. Разговор скоро стал натянутым, и наконец Кирован не вытерпел:

– Какое замечательное у вас кольцо, миссис Гордон. Можно взглянуть?

– Придется отдать его вместе с рукой, – улыбнулась Эвелин. – Сегодня пыталась снять – не получается.

Она протянула изящную белую руку. Кирован внимательно рассматривал металлическую змейку, обвившую палец Эвелин. Лицо его оставалось бесстрастным, тогда как я испытывал необъяснимое отвращение к этой потускневшей меди.

– Какая она жуткая! – с содроганием произнесла Эвелин. – Сначала мне понравилась, но теперь… Если удастся снять кольцо, я его верну Джозефу… мистеру Рюлоку.

Кирован хотел что-то сказать, но тут позвонили в дверь, Гордон вскочил как ужаленный. Эвелин тоже быстро поднялась.

– Я встречу, Джим. Я знаю, кто это.

Вскоре она вернулась в сопровождении двух наших знакомых – доктора Доннелли, чьи упитанность, веселый нрав и громовой голос удачно сочетались с острым умом, и Биллом Бэйнсом – худым, жилистым и необычайно ехидным стариком. Они всюду бывали вместе, зги преданные друзья семьи Эш. Доктор Доннелли вывел Эвелин в свет, а Бэйнс всегда был для нее дядей Билли.

– Добрый день, Джим! Добрый день, мистер Кирован, – проревел доктор. – О'Доннел, надеюсь, вы сегодня без огнестрельного оружия? В прошлый раз вы едва мне голову не снесли из «незаряженного» кремневого пистолета…

– Доктор Доннелли!

Мы все обернулись. С лицом белее мела Эвелин стояла возле широкого стола, опираясь на него обеими руками.

– Доктор Доннелли, – повторила она, с усилием выговаривая слова. – Я позвала вас и дядю Билли по той же причине, по которой Джим привел сюда мистера Кирована и Майкла. Произошло нечто страшное и непонятное. Между мной и Джимом выросла зловещая черная стена…

– Помилуй Бог! Девочка, что случилось? – встревожился Доннелли.

– Мой муж… – голос ее прервался, но она собралась с духом и договорила: – …обвинил меня в покушении на его жизнь.

Наступившую тишину прервал яростный рев Бэйнса, который замахнулся на Гордона трясущимся кулаком.

– Ах ты, сопливый щенок! Да я из тебя дух вышибу!

– Сядь, Билл! – Огромная ладонь Доннелли уперлась в грудь старика, и тот рухнул в кресло. – Сначала выясним, в чем дело. Продолжай, милая, – обратился он к Эвелин.

– Нам нужна помощь. Это бремя нам одним не по плечу. – На лице Эвелин промелькнула тень. – Сегодня утром Джим сильно порезал руку. Он уверяет, будто это сделала я. Не знаю. Я протянула ему бритву, и тут, кажется, мне стало плохо. Придя в себя, я увидела, что он промывает рану и… Он сказал, что это я его ударила.

– Что ты затеял, болван? – прорычал воинственный Бэйнс.

– Молчи! – рявкнул Доннелли и повернулся к Эвелин. – Милочка, тебе в самом деле стало плохо? На тебя это непохоже.

– В последние дни такое случалось. Впервые – когда мы были в горах и Джим сорвался с обрыва. Мы стояли на самом краю, и вдруг у меня потемнело в глазах, а когда я очнулась, он катился по склону. – Она опять вздрогнула. Потом возле дома, когда я вела машину и врезалась в дерево. Помните, Джим вас вызывал?

Доктор Доннелли кивнул.

– Насколько мне известно, раньше у тебя не бывало обмороков.

– Но Джим утверждает, что с обрыва его столкнула я! – воскликнула Эвелин. – А еще пыталась задавить его и зарезать!

Доктор Доннелли повернулся к несчастному Гордону.

– Что скажешь, сынок?

– Суди меня Бог, если я лгу, – мрачно ответил Гордон.

– Ах ты, брехливый пес! – опять вспылил Бэйнс. – Вздумал развестись, почему не идти законным путем, без грязных уловок?

– Проклятие! – взревел Гордон. – Еще слово, и я тебе глотку разорву, старый…

Эвелин закричала. Схватив Бэйнса за лацканы сюртука, Доннелли швырнул его в кресло. На плечо Гордона легла твердая ладонь Кирована. Гордон поник.

– Эвелин, ты же знаешь, как я тебя люблю, – произнес он с дрожью в голосе. – Но если так пойдет дальше, я погибну, а ты…

– Не надо, не говори! – воскликнула она. – Я знаю, Джим, ты не умеешь лгать. Если ты утверждаешь, что я пыталась тебя убить, значит, так оно и было. Но клянусь, по своей воле я не могла этого сделать. Наверное, я схожу с ума! Вот почему мне снятся такие дикие, страшные сны…

– Что вам снилось, миссис Гордон? – спросил Кирован.

– Черная тварь, – пробормотала она. – Безликая, жуткая. Она гримасничала, бормотала и хватала меня обезьяньими лапами. Она снится каждую ночь, а днем я пытаюсь убить любимого человека. Я схожу с ума. Может быть, я уже обезумела, но не замечаю этого?