— Знаете, это вовсе не свидетельство моей особой прозорливости или особого ума, какого-то необыкновенного аналитического дара, что ли. Это элементарное знание истории всех революций. Если вы заводите машину репрессий, вы тем самым выбрасываете в пространство бумеранг, который к вам обязательно вернется. Как только вы нашли себе врага и утвердились в мысли, что стоит этого врага ликвидировать и у вас все пойдет прекрасно, так убийственный поточный процесс становится неизбежным. Первое поколение начинает выбивать второе, второе — третье и так далее. Революция, как известно, пожирает своих детей. И вот уже первые дети августовской революции, первые тогдашние победители оказались на тех же самых нарах, что и побежденные.

— Если уж зашла речь о ваших предсказаниях, напомню и еще одно — из письма., адресованного вами 20 лет назад в секретариат Московской писательской организации. О мальчиках, идущих вслед за вами, которые «на необъятных просторах страны, у новейших электросветильников, керосиновых ламп и коптилок сидят… и, наморща сократовские лбы, пишут. Пишут!» Вас, как выразились вы тогда, согревала уверенность, что они, эти мальчики, «не позволят похоронить свое государство втихомолку, сколько бы ни старались преуспеть в этом духовные гробовщики всех мастей и оттенков». Вспомните, вы написали: «Это — единственное, в чем я не сомневаюсь». А государство-то все же хоронят. Преуспели гробовщики! Выходит, та уверенность ваша не сбылась?

— Я и сейчас надеюсь на тех мальчиков. Но парадокс в том, что не в их руках оказалась судьба страны. Прежние люди, из тех же самых номенклатурных ниш, заняли властные посты во всех областях государственной и общественной деятельности. И они, сменив только терминологию и знаки, ведут себя точно так же. То есть ведут разрушительную работу по отношению к нашему государству.

Когда они мне говорят: «Ну а кто же вместо нас?», я всегда отвечаю: «Вы освободите место. В такой стране, как Россия, найдутся люди, которые придут и изменят общество действительно к лучшему. Честные и порядочные люди, профессионалы».

А сейчас — засилье бывшей номенклатуры, причем, как ни странно, не лучшей ее части, а худшей. Я, например, среди прежних партработников знаю прекрасных специалистов — и в науке, и в политике, и в хозяйственной деятельности. Но не они, к сожалению, у руля теперь. Сработал закон убывающего плодородия. Пришли худшие, а следующее поколение правителей, если так продолжится, будет еще хуже…

— А нет ли у вас, Владимир Емельянович, раскаяния в собственной причастности к тому, что произошло с Россией сегодня? Кажется, вы говорили где-то, что отказались бы от всех своих прежних работ, если бы знали, к чему они приведут, не стали бы так раскачивать лодку, зная, что она потонет.

— Да, я это говорю. Вспомним и выстраданные покаянные слова Александра Александровича Зиновьева, глубоко мною уважаемого современного мыслителя и писателя, сказанные на конференции в Милане: «Я написал тридцать книг, анализирующих, что такое коммунизм, тридцать антикоммунистических книг. Но если бы я знал, чем все это кончится, я бы их никогда не писал». Целиком разделяю эту позицию.

И единственное свое оправдание вижу лишь в том, что, занимаясь разрушением прежней идеологической системы, я даже предположить не мог, что реформировать ее будут люди, ею сформированные и верно ей служившие. Они принесли с собой в якобы демократическую структуру все пороки прошлого. Повторяю: не лучшее из прошлого, а самое худшее! Свою нетерпимость и свой непрофессионализм во всех областях.

Мне смешно, например, читать в «Литературной газете» призыв господина Бурбулиса к интеллигенции быть профессиональной. Я спросил бы у господина Бурбулиса: а что, собственно, вы лично умеете делать? То, что я читал из ваших произведений, не только не стоит бумаги, на которой оно написано, — это просто стыдно читать. Вы не умеете правильно составить две русские фразы. В чем же, поучая других, видите вы, бывший провинциальный преподаватель марксизма-ленинизма, свою профессиональность?

Конечно, все мы жили в предложенных обстоятельствах и имели касательство к системе. Я — тоже, грехов у меня полно, о чем откровенно написал в автобиографической книге. Но эти-то люди ничего не помнят, ничего не осуждают в своем прошлом! И они нисколько не переменились, никак не трансформировались внутренне, психологически, духовно. Вот и привело это к расстрелу Белого дома. Противник, когда у тебя нет аргументации против него, он всегда фашист и достоин расстрела.

— Скажите, а когда, на ваш взгляд, в перестройке, которой почти все мы поначалу радовались, наступил критический момент и она приобрела катастрофический, гибельный характер?

— Мне кажется, по-настоящему переломный момент — Беловежская пуща. С этого времени процесс окончательно стал гибельным и необратимым. Потому что логика событий повела к разрушению государства, не принеся добра (горестный факт!) ни одной из сторон.

Смешно опять-таки и очень горько слушать еще одного новоявленного политика из бывших старших и младших научных сотрудников, которых нынче множество всплыло, — господина Тер-Петросяна, президента Армении. Он говорит, что если бы не Беловежская пуща, то у нас была бы Югославия. Но он ведь живет посреди кавказской Югославии! Он руководит этой кавказской югославской резней!

И сколько у нас теперь таких Югославий… Таджикистан, Приднестровье, Грузия, на Украине назревают опасные события. Это в независимых ныне государствах, которым я от души желаю всего хорошего, но, простите, исторически-то это была Россия. Еще до Советского Союза. То есть по сути на территории России такое происходит. Мне говорят: знаете, гражданской войны не будет. Так ведь она идет, господа! И нынешнее собственно российское общество психологически уже находится в состоянии войны, расколовшись на две враждебные части. Ну а правители для самооправдания переворачивают проблему с ног на голову.

— Поделитесь, пожалуйста, своими мыслями о роли интеллигенции в наших общественных процессах.

— Вы знаете, это нечто ужасающее. Я недавно в одной статье привел раболепные, подобострастные и вместе с тем кровожадные письма нашей интеллигенции правительству, сочиненные в 30-е годы, во время известных политических судебных процессов. Стыд и позор! Казалось бы, какой урок на будущее. Но… сегодняшняя интеллигенция не сделала из тех уроков ни малейших выводов для себя. Снова пишутся такие же троглодитские письма властям об инакомыслящих: запретить, разогнать, ликвидировать. Может, только слово «расстрелять» нет, но оно подразумевается. И подписывает эти письма наряду с пародистом Александром Ивановым академик Дмитрий Лихачев, которого называют совестью нации… А ведь он старый соловчанин — ему ли звать к расправе? Ему ли не знать, что миссия интеллигента, если таковая есть, особенно в России, — не преследовать, а защищать?

Да, наша интеллигенция — это, как говорят в Одессе, что-то особенного. Я спрошу: где в истории мировой культуры, и в частности литературы, найдете вы апологетику богатства? Нет такого. Возьмите даже фольклор всех народов. Никогда богатый не был героем. С этим, что называется, считались, перед этим смирялись — так построена иерархия общества, но чтобы это апологетизировали… до такого могли додуматься только наши творцы. Выполняя, насколько я понимаю, социальный заказ: готовя общество к переходу к капитализму. Это какое-то извращение духа!