Дверь мистера Эллиса открылась, и беседу пришлось прервать. В приемную вышел мистер Макклейн.

— Вы получите свой магазин, — лаконично сказал он Фионе. — О подробностях договоритесь с Эллисом. И не жалейте затрат на рекламу. Если сможете, закажите целую страницу и опубликуйте объявление не в воскресном, а в субботнем выпуске, хотя это и дороже. Именно в субботу большинство ваших соседей получает жалованье. Если хотите, чтобы люди запомнили ваше имя, делайте это тогда, когда у них есть деньги, а не тогда, когда они уже все потратили.

Не успела Фиона вымолвить слово, как он приподнял шляпу, кивнул ей и мисс Майлс и ушел. Девушка едва успела пролепетать «спасибо» и застыла на месте, глядя ему вслед.

Все большие типовые дома из белого известняка, стоявшие вдоль Альбмарль-стрит в модном районе Пимлико, были безукоризненными. Их ставни и двери были выкрашены одинаковым черным лаком, медные почтовые ящики отполированы до блеска, и даже цветы занимали одинаковое количество места в терракотовых горшках или керамических вазах. Перед каждым зданием стоял черный газовый фонарь. В девять часов пасмурного апрельского вечера все они были включены на полную мощность.

Дома говорили о солидной похожести — качестве, которое особенно ценили их обитатели, новоявленные представители среднего класса, изо всех сил стремившиеся доказать, что они ровня старым аристократам из соседних районов Белгрейвия и Найтсбридж. В Пимлико не было ничего крикливого, ничего аляповатого, ничего необычного. Ни мусора на улицах, ни бродяг, ни бездомных псов. Тихо, как на кладбище, душно, как в гробу, и Джо Бристоу не мог его видеть.

Он тосковал по жизни на Монтегью-стрит. Тосковал по дому, где его радостными воплями встречали младший брат и сестры, скучал по язвительным шуткам приятелей, по импровизированным футбольным матчам, разыгрывавшимся на грубом булыжнике. Но больше всего тосковал по черноволосой девушке из дома восемь, которая сидела на крыльце, играя с братом или притворяясь, что занята рукоделием. Тосковал по возможности окликнуть ее, после чего девушка поднимала голову и расплывалась в улыбке. В улыбке, предназначенной только для него.

Его черная коляска, запряженная красивой чалой лошадью (то и другое было свадебным подарком тестя), остановилась перед домом. Джо не ускорил шага; его сердце не забилось чаще от ожидания встречи с женой. Он надеялся только на то, что Милли уже спит. Как и слуги, к пребыванию которых в доме он так и не сумел привыкнуть. Впрочем, как и к наличию слуг вообще. Однако при виде экономки, тревожно расхаживавшей по крыльцу, Джо понял, что его надежды оказались тщетными.

— Ох, мистер Бристоу! Слава богу, сэр, наконец-то вы дома!

— Что случилось, миссис Парриш? Что вы здесь делаете? И где Мэтисон?

— Пошел в свой чулан, сэр. Искать второй ключ от вашего кабинета.

— Зачем ему…

Джо прервал звон бьющегося стекла.

— Это миссис Бристоу, сэр. Она заперлась в вашем кабинете и не выходит оттуда! — выпалила миссис Парриш. — Я думала, она в постели. Только поднялась в свою комнату, как услышала звон и побежала обратно. Я… я не знаю, что случилось… но она словно обезумела! Разбрасывала ваши бумаги и ломала вещи. Я не смогла ее остановить. Пыталась, но она меня вытолкала. Ох, пожалуйста, поднимитесь к ней, сэр! Скорее, иначе она сделает то, что повредит ребенку!

Джо стремительно поднялся на второй этаж. Когда два месяца назад они вернулись из свадебного путешествия, Милли плохо себя чувствовала, и за это время ей лучше не стало. Беременность оказалась тяжелой. В прошлом месяце у жены началось кровотечение и чуть не случился выкидыш. Врач прописал ей постельный режим.

Когда Джо начал рыться в кармане, разыскивая ключ, из-за двери послышались рыдания и громкие удары; казалось, на пол одна за другой падали книги. Он открыл дверь и увидел, что кабинет разгромлен. Бумаги валялись на полу. Книжный шкаф был вывернут наизнанку, а стекла секретера разбиты. Посреди этого хаоса стояла Милли. Ее лицо было заплакано, ночная рубашка обтягивала выпуклый живот. Она держала в руке пачку бумаг. Джо узнал их. Это были отчеты частного сыщика, нанятого им для поисков Фионы.

— Милли, вернись в постель. Ты знаешь, что не должна вставать.

— Я не могла уснуть, — со слезами на глазах ответила она. — Встала и пришла сюда. Хотела посмотреть, вернулся ли ты. И нашла эти бумаги. Увидела их на твоем письменном столе. Ты разыскиваешь ее, верно? Она переехала… или сбежала из Лондона, а ты пытаешься ее найти.

Джо не ответил. Милли не могла увидеть отчеты на письменном столе, потому что он хранил их в запертом ящике секретера. Но затевать спор в такой момент не имело смысла. Он прекрасно знал, какова Милли в гневе.

— Пойдем, Милли. Ты знаешь, что доктор…

— Отвечай, черт бы тебя побрал! — крикнула жена, швырнув в него пачку.

— Я не собираюсь говорить с тобой об этом. Во всяком случае, сейчас, — властно ответил Джо. — Ты слишком расстроена. Тебе нужно успокоиться. Это вредно для ребенка.

— Ты спишь с ней, да? И поэтому не спишь со мной. Ни разу за пять месяцев! Все это время ты говорил мне, что каждый вечер задерживаешься на работе, но работа тут ни при чем, верно? Во всем виновата эта грязная шлюха! — Милли бросилась на Джо и ударила его кулаками в грудь. — Прекрати! — завопила она. — Прекрати встречаться с ней!

Джо схватил ее за запястья.

— Хватит! — велел он.

Милли корчилась, вырывалась и осыпала его ругательствами. А потом внезапно застыла на месте и сморщилась.

— Что? — спросил ее Джо.

Милли посмотрела на него большими испуганными глазами и прижала ладони к животу. Потом издала слабый стон и согнулась пополам. Джо обхватил жену за талию и попытался выпрямить, но Милли не выпрямилась. Она дважды вскрикнула и вонзила ногти в его предплечье.

— Тихо! Все в порядке, — попробовал успокоить ее Джо. — Дыши глубже, будь умницей. Все будет хорошо. Это всего лишь судороги. Помнишь, доктор говорил, что такое возможно? Он сказал, что волноваться не из-за чего.

Но это были не судороги. Когда Милли, старавшаяся выпрямиться, сделала два шага вперед, Джо заметил под ее ногами несколько рубиновых капель, упавших на ковер.

— Милли, послушай меня, — стараясь сохранить спокойствие, сказал он. — Я вызову доктора. Он осмотрит тебя, и все будет хорошо. А сейчас возвращайся в постель, ладно?

Милли кивнула, шагнула в сторону двери, но ее скрутил новый приступ боли. И тут она увидела на носках своих белых комнатных туфель алые пятна.

— Ох, нет… — заплакала она. — О господи, пожалуйста… — Через несколько секунд плач сменился криками.

Джо поднял ее и вынес из кабинета. В коридоре стояла испуганная миссис Парриш со свечой в руке.

— Бегите за доктором Лайонсом! — крикнул ей Джо. — Быстрее!