— Похоже, сказка про китайского моряка, которую как-то рассказал мне отец, верна, — сказала Фиона, ошеломленная представшим перед ней зрелищем.

— И про что она? — спросила Мэри, прижав к носу платок.

— Про то, что нужно опасаться своих желаний — они могут исполниться.

— Нелл, перестань, будь умницей, — уговаривала Мэри вопившую девочку. Но это не помогало. Крик стоял такой, что закладывало уши.

— Фи, можно взять никель[29] на пончики?

— Нет, Сими. Пончики на обед не едят.

— На ленч, Фи. Айен говорит, что здесь обед называют ленчем. А настоящий обед у них бывает вечером, когда пора ужинать. Мне нужен никель.

— Нет.

— Чарли всегда давал мне никель!

— Чарли никогда не давал тебе никель. В Лондоне не было никаких никелей.

— Ну пенни. Можно взять пенни? Точнее, пять центов?

Из погреба донесся грохот, а потом вопль:

— Смотри, что ты наделал, Робби! Я же сказал тебе держать крепко!

Фиона бросила тряпку, которой она вытирала кассовый аппарат, и побежала к двери.

— Айен! Робби! Вы целы? — спросила она, пытаясь перекричать Нелл.

Айен стоял в середине лестницы и держал в руках половину деревянного ящика. Ниже стоял его друг Робби со второй половиной, весь обляпанный какой-то бурой жидкостью.

— Мы хотели вынести ящик с гнилыми яблоками, а он сломался, — растерянно объяснил мальчик.

Кто-то дернул ее за юбку:

— Фи, я хочу никель!

Нелл завыла как пожарная сирена. Мэри крикнула, что девочка, скорее всего, мокрая, и она отнесет ее наверх. Фиона велела мальчикам тоже подняться наверх и умыться. Потом она неохотно полезла в карман юбки и достала два квортера[30].

— Айен, когда закончишь, сходи и купи обед — в смысле ленч — на всех. И возьми с собой Сими. Пожалуйста.

Когда мальчики ушли и в магазине стало тихо, Фиона села на табуретку у кассы и прислонилась к стене. Она была потной, грязной и усталой; мышцы ныли. Оптимизм, который она ощущала в пятницу за столом Мэри, исчез, и девушка начинала подозревать, что отхватила кусок не по зубам. Они с Мэри, Айеном и Робби работали не покладая рук, а чище не становилось. Квартира Майкла по сравнению с магазином была цветочками.

Там царил настоящий хаос. Когда с протухшим мясом было покончено, они с Мэри обнаружили в чайном ящике крысиное гнездо. Другие крысы прогрызли бочонки с маринованными овощами, и рассол вытек на пол. Третьи занялись коробками сигар и полакомились табаком. В муке и овсянке завелись долгоносики. Мертвые мухи облепили банки с медом и патокой. Фрукты и овощи увяли и сморщились.

Два дня ушло только на переправку испортившихся продуктов в баки для мусора. Холодильник тоже пришлось вынести; он был безнадежно испорчен. Мэри, Айен и Робби трудились как ломовые лошади. Фиона хотела заплатить им, но Мэри отказалась от денег. Однако девушка тайком от нее сунула мальчишкам по доллару. Алек тоже принимал в этом участие; он сколачивал на заднем дворе ящики для цветов. Даже Сими внес свою лепту, вытирая пыль со всего, до чего мог дотянуться. Не было только Майкла. Он не ударил палец о палец, чтобы помочь им. Даже тогда, когда Фиона пришла к Уилану, чтобы спросить дядю, что делать с кассовым аппаратом.

— Дядя Майкл, я не могу открыть денежный ящик, — хмуро сказала девушка, недовольная тем, что он пьет с утра. — Ключ у вас?

— Ага.

— Можно взять?

— Нет. Это не твой кассовый аппарат. И не твой магазин! — завопил он и не упал с табурета только потому, что успел ухватиться за стойку.

— Вы сами сказали, что я могу его взять.

— Я передумал. Не хочу, чтобы он открывался.

— Вы просто чудовище! Немедленно отдайте этот проклятый ключ! — злобно крикнула Фиона.

— Сначала дай доллар.

— Что?

— Дай доллар, и я дам тебе ключ.

— Я не ослышалась? Вы хотите продать мне ключ? Стыда у вас нет!

— Стыд у меня как раз есть, моя дорогая. А вот наличных не хватает.

Фиона чуть не задымилась от гнева. Она не хотела, чтобы ее деньги перешли из рук Майкла в кассу Тима Уилана, но делать было нечего. Девушка вынула из кармана бумажку и отдала ее за ключ.

— Один доллар, — сказала она. — Больше не получите, поэтому постарайтесь растянуть его надолго.

Смерив уничтожающим взглядом сначала дядю, а потом Тима Уилана, Фиона повернулась и пошла к двери. Когда ее ладонь легла на ручку, девушка оглянулась на Майкла и сказала:

— Знаете, она настоящая красавица. — Тот смотрел на нее непонимающим взглядом. — Ваша дочь Нелл. У нее ваши синие глаза и черные волосы, а во всем остальном она — вылитая Молли.

При упоминании имени жены его лицо исказилось от боли.

— Они зовут ее Нелл? — спросил Майкл и заказал еще одну порцию виски.

«Ублюдок», — вспомнив эту сцену, пробормотала Фиона и снова взялась за тряпку. Ей отчаянно требовалась его помощь. Уборка, даже самая тяжелая, проблемы не представляла. В отличие от разговоров с банками и кредиторами. Два поставщика Майкла — мельник и торговец рыбой — уже получили свое. Увидев, что магазин открыт, они явились и потребовали денег. Фиона заплатила им и надеялась, что в благодарность эти люди восстановят дяде кредит, но они отказались. Где взять других поставщиков? А если она сумеет их найти, то как убедится, что ее не обсчитывают? Она даже не знает местных цен. И того, что едят американцы. Как выяснить, сколько товара нужно заказывать? Сколько овсянки требуется магазину такого размера на неделю? Сорокафунтовый мешок? Два? Или десять? Сколько молока на день? Сколько отбивных и сосисок? Нет, ничего у нее не выйдет. Она слишком зеленая. С ней даже в банке не станут разговаривать. Она ходила туда вчера, в понедельник, и договорилась, что президент банка примет ее в конце недели. Этот человек сразу поймет, что она ни шиша не смыслит в торговле, и прогонит в три шеи.

Фиона инстинктивно полезла в карман за синим камнем, подаренным Джо. Она всегда так поступала, когда волновалась или была напугана. Но камня не было. Ах да, она же его заложила! Девушка ощутила чувство утраты. Она так тосковала по Джо, так нуждалась в нем! Будь Джо здесь, он бы знал, что делать. Будь они вместе, ей не было бы так трудно. Когда Фиона расстраивалась, Джо шутил и целовал ее до тех пор, пока она не начинала смеяться. Так было бы и здесь. Мысли о любимом причиняли ей боль. Так щупают огромный синяк, проверяя, болит ли он или уже прошел. Синяк болел и, похоже, проходить не собирался. Никогда. Почему она не может забыть Джо так же, как он забыл ее в День Гая Фокса?