Юмор у меня получался специфический. Кажется, всем участникам будущего отбора стоило начинать бояться.

– Ты не ответил, что будешь пить, – подмигнула я ему, демонстративно отворачиваясь. – И вообще, пока не женишься, я замуж не выйду.

– Так и я… уже, – довольно хмыкнул за спиной Ярусь.

Пусть говорит спасибо, что с самообладанием у меня все великолепно, а то бы остался без мяса.

– Родители знают? – поставив блюдо на стол и обернувшись, поинтересовалась я.

Тот мотнул головой.

– Нет, ты – первая.

– И кто она? – Если судить по тону, то походило на допрос, но Ярусь ничуть не обиделся. Мне тоже предстояло отчитываться… за многое.

– Будешь хорошо себя вести, завтра познакомлю.

– Ну, ты и идиот, Ярусик! – выдала я довольно грубо, заставив его посмотреть на меня заинтересованно. – Это вместо того, чтобы отправиться к ней, ты заявился ко мне?!

Хохотал он недолго, но самозабвенно. Потом, протянув лапищу, схватил меня за руку, подтянул к себе.

– Я тебе говорил, что люблю тебя?

Я обиженно вздохнула;

– Говорил.

– Тогда повторю, чтобы ты не забывала. – И, почти не сделав паузы, продолжил; – Она военврач, служит вместе со мной.

– И на аттестацию тоже вместе с тобой, – проворчала я, отстраняясь.

– А что, – ухмыльнулся этот котяра, – Соболев – мужик нормальный. Если не злоупотреблять его нормальностью.

– Ага, – согласилась я, – нормальный. Ты есть-то будешь, или продолжишь убеждать меня, какой ты весь из себя?

– А я могу и то, и другое, – снова засмеялся Ярусь. Натянув футболку, которую я ему подала – точно знала, что будет меня смущать, – уселся на мое любимое место.

Все как всегда! И ведь не скажешь, что не осведомлен о моих привычках.

Пока ели, болтали о нейтральном. В основном о родителях. Со мной они многим не делились, как и братья, считая все еще маленькой, а вот для них табу отсутствовали. Особенно для того, который сидел напротив.

Пили вино, вспоминали детские приключения – проказливыми были все в нашей семье, – прекрасно понимая, что долго избегать той темы, которая волновала Яруся, не удастся.

Самое сложное брат взял на себя, просто не ответив на очередной мой вопрос.

– Лизи…

Кивнула, поднялась, прихватив с собой бокал вина, ушла в гостиную. Когда брат последовал моему примеру, я уже сидела в кресле, поджав под себя ноги.

– Ты помнишь, я тебе как-то рассказывала про полковника Шторма?

– Еще бы не помнить, – слегка разрядил обстановку Ярусь, – я тогда впервые видел свою сестру влюбленной.

– Давно это было, – протянула я, поднося фужер к губам.

Я была права: давно. Но не по времени, по произошедшим с тех пор событиям.

– И что Шторм?

Ярусю повезло. Про Славу ему было известно, но не так, как мне.

Со спецурой брату, конечно, приходилось сталкиваться по службе – с Валандом были знакомы он и Антон, – но вот этот конкретный полковник был для него лишь одним из многих. Единственное, чем выделялся, так теми чувствами к нему, которые вспыхнули и… погасли, оставив после себя понимание, как мне повезло. Шторм был слитком ярким, не заметила бы, как сгорела.

– Считай, что Соболев ему должен за спасение части своей армады.

Ярусь вздохнул, с прищуром посмотрел на меня.

– И ты в этом тоже принимала участие?

Кивнув, сделала еще один глоток.

– Мне страшно, Яр, – прошептала я, как выдохнула. Была уверена не только в том, что услышит, но и поймет.

Брат прошелся по комнате. Бокал в его руке казался крошечным и хрупким. Но это нисколько не мешало его рукам быть чуткими, а пальцам – виртуозными.

– Это хорошо, что тебе страшно, – остановился он, дойдя до окна. – Страх всегда заставлял тебя становиться собранной. – Он оглянулся. Улыбнулся грустно. – Ты меня почти успокоила.

Я пожала плечами:

– А вот ты меня – нет. – Вздохнула. – Значит, война?!

Ярусь взгляда не отвел.

– Ты же знаешь, пока не прозвучал первый выстрел…

Я знала, потому и продолжала надеяться и делать то, что умела и любила.

* * *

Мы устроились у Вано.

Вряд ли ему нравилось наше с Эдом присутствие, но обстоятельства вынуждали. Своевременно корректировать тестирование мы могли только из его кабинета.

– По четвертому – контакт, – отвлекшись от своей работы, произнес Эд.

Наш рабочий день начался рано, еще не было шести, когда мы с Эскильо входили в здание Управления. Вано, казалось, вообще его не покидал. Когда я уходила, он еще был, когда пришла, он уже занимал свой виртуальный трон.

День обещал быть весьма насыщенным. Если бы не жесткий приказ раньше времени не отсвечивать, энтузиастов здесь было бы хоть отбавляй. А так, совмещали приятное и полезное лишь мы втроем. Я сводила воедино данные, которыми обычно занимался Ровер, а Эд готовил план-справку по сопровождению.

При внешней простоте, занятие очень нудное. Куча согласований, состыковок. И все лишь ради того, чтобы бегунок был возвращен в зону задержания.

– Вижу!

Я даже не дернулась, чтобы посмотреть на экраны слежения, но душой не покривила. Успела заметить боковым зрением, как мимо Виешу Шуте, кандидата под номером четыре, прошли два обещанных Вано актера.

В послеобеденной сводке должна была оказаться информация, что одного из них разыскивает Служба следствия.

Как выполнение засчитывался подробный рапорт. Что, где, когда, подробное описание всех, кого можно было с ним связать.

Правда, номер четвертый об этом не знал.

– Готова инфа для третьего.

Третьим у нас значился тот самый Александр Кабарга, который привлек мое внимание.

Его личное дело, которое я изучила вдоль и поперек, ничего особенного не дало.

Школа. С четырнадцати лет в списках группы первоначальной подготовки военной Академии. Специализация – десант. В шестнадцать очередная комиссия предложила другой вариант – розыск. Зацепились за аналитические способности.

Отказ. Выявленная психологом причина – превалирующая физическая составляющая в ассоциативно сложившемся образе идеального мужчины. Рекомендации – упор на гармонизацию сформировавшихся представлений. Итог: в семнадцать лет повторное предложение и согласие. В восемнадцать успешное поступление в соответствующее учебное заведение высшего уровня, с третьего курса в качестве основного направления – маршальская служба.

Характеристики – загляденье. Итоги тестирований – только завидовать. И лишь одно подозрительное пятно на фоне этого великолепия – склонность к некоторой эпатажности. В качестве внутренней подоплеки, которую так и не сумели однозначно подтвердить, скрытая неуверенность в правильности сделанного выбора.