Выскочив в прихожую, я подхватил Дашку на руки и внес в комнату. Истерзанные Колесниковы так же беззвучно проковыляли за нами. Прикрыв глаза, я сконцентрировался. Тренированный мозг окутал себя защитным полем, которое научился индуцировать. Когда я открыл глаза, призраки исчезли. Но не для Дашки. Съежившись у меня на руках, она с ужасом пялилась в пустоту.

– Не двигайся, – приказал я, усадив жену на диван. – Что бы ни случилось, не двигайся.

Она кивнула, продолжая смотреть в пустоту.

Я выбежал из квартиры.

В тихих июльских сумерках желтое такси выглядело раскормленным колорадским жуком. Водитель дремал за рулем, надвинув на лицо кепку. Я распахнул дверцу, сел рядом и сказал:

– Доброго здоровьичка.

Вздрогнув, таксист воззрился на меня. Это был мужик лет пятидесяти, небритый и раздражительный.

– Не поеду, – отрубил он.

– Почему? – полюбопытствовал я.

– Клиента жду, он вышел. Освободите машину.

Я взглянул на приборную панель. Там красовалась фотография с именем. Все чин-чинарем.

– Николай Федотович Гаврилов, – свирепо произнес я, – у вас нет никакого клиента.

Таксист нагло ухмыльнулся.

– Ну и что? Закон, что ли, такой…

Двумя пальцами я взял его за кадык.

– Ты расскажешь: кто, что и зачем. Договорились?

Он дернулся. Я надавил. Таксист захрипел и кивнул в знак согласия. Но стоило мне разжать пальцы, он завопил:

– Милиция! Помоги…

Ладонью я зажал ему рот. Надо признать, его реакция меня озадачила. На актера он явно не тянул, а на соучастника… странно как-то. Похоже, он и вправду решил, что его грабят. Зажимая ему рот, свободной рукой я помахал перед его носом:

– Николай Федотович, фокус! – В моих пальцах появилась стодолларовая купюра. – Хочешь это?

Глаза таксиста алчно блеснули. Он опять кивнул и, когда я отпустил его, сделал глубокий вдох.

– Кто ж не хочет? Я думал, ты из этих… Чего надо-то?

– Ответить на вопросы.

– За сто баксов? – не поверил он. – Викторина, что ли?

– Вроде того. – Я сунул банкноту в карман его рубахи. – Давно за мной следишь?

Его реакция вновь меня озадачила. Он вытер кепкой потный лоб и сплюнул в окошко.

– Значит, ты тот самый?

Мало что понимая, я повысил голос:

– Повторить вопрос?!

Он качнул головой:

– Не надо. Лично я за тобой не следил.

– Будешь гнать пургу, – прорычал я, – отниму бабки и пасть порву! Ты ездишь за мной с понедельника!

Таксист упорно качал головой:

– Это был не я. – У него был честный взор плута, который нечаянно сказал правду. – Это был мой сменщик. Сегодня он в отпуск ушел. Это он за тобой маячил.

– Зачем?

– Двести баксов за каждый выезд. Он должен был держаться за тобой не далее чем в трехстах метрах. Или вот так у дома постоять. – Таксист бросил взгляд на зажигающиеся окна. – Ничего противозаконного, так ведь?

Все это выглядело столь нелепо, что наверняка было правдой.

Я нахмурил брови:

– Кто вам за это платит?! Мне что, клещами из тебя тянуть?!

Таксист занервничал:

– Ты что, мужик? Я ж отвечаю, как договорились. Нужна фамилия сменщика – нет проблем. Подписку о неразглашении я не давал. Семен в отпуск вчера собрался. «Хочешь, – говорит, – заработать? Двести баксов, – говорит, – за выезд». – «Кто ж не хочет, – говорю. – Нет такого закона, чтоб не подхалтурить…»

– Оставь эти байки, – перебил я. – Кто вам платит?

В досаде от моей тупости, он помахал сотовым телефоном.

– Звонит мужской голос, не представляется – только задание дает. Нам что, требовать заполнения анкеты?

Дело полегоньку стало проясняться.

– Как он с вами расплачивается? – уточнил я.

– Называет ячейку в камере хранения одного из вокзалов. Там лежит конверт с баксами.

– И без обмана?

– Сеньку не обманывал. А меня… – Таксист взглянул на часы. – Щас проверю. Велено было двадцать минут здесь простоять, а потом… Извини, мужик, ячейку и код я тебе не назову. Нет такого закона.

– Постоять возле дома, и все? – усомнился я.

– А что еще? Спеть под гитару, что ли?

– Странно. Чтобы за это платили…

– Погоди-ка! – Таксист достал из-под сиденья бумажный пакет. – Вот, велено возить с собой. В самый первый раз Сенька взял это в ячейке вместе с баксами. Конечно, сразу проверил: не бомба ли? Оказалось, стекляшка, ничего противозаконного.

В пакете я обнаружил полированный кристалл кварца, размерами и формой напоминающий лампочку миньонку. Таксист с любопытством ожидал моей реакции. Я равнодушно вернул ему пакет:

– Да, это не бомба.

– Вот и я про то же! – обрадовался таксист. – Так я могу сваливать? Отработал я свою сотню?

– Вполне. – Я вышел из машины.

Лихо взяв с места, желтое такси умчалось.

Я вошел в подъезд и поднялся в лифте на свой этаж. В голове моей стал вызревать план, как поразить врага. Да что там «поразить»! К свиньям куртуазные глаголы! Прикончить, завалить, грохнуть этого ЛСД его же методом! Да простят меня престарелые английские леди. После того как Внушатель сыграет в ящик, даст дуба и откинет копыта, я готов тысячу раз на школьной доске написать слово «благопристойность».

Дашка ждала у окна, не зажигая света.

– Ты его отпустил, – упрекнула она.

Я обнял ее за плечи:

– Давно фантомы исчезли?

– Как только ты выбежал. – Повернувшись, она посмотрела мне в глаза. – Почему ты его отпустил?

Я погладил ее по волосам:

– Он пешка. ЛСД использует его втемную.

Жена скривила губы.

– Бедняга. Следовало вручить ему орден.

– Так, примерно, я и сделал: Признайся, жутко было?

– Чуть не описалась. Ладно двойники! А тут Сашка, Танька, Варвара Львовна… Господи! Он выудил их из наших голов!

– Мы часто о них думаем, родная.

– А желтое такси зачем? Давление на психику?

– Да нет. Такси возит кристалл кварца, который, вероятно, является ретранслятором для волн, излучаемых мозгом Внушателя. Дома у него, видимо, имеется кристалл побольше, служащий как бы передатчиком. Без этих кристаллов радиус действия ЛСД, полагаю, не более двух-трех сотен метров.