Действительно, 23 октября 1942 года был подписан указ Верховного Совета СССР о награждении большой группы моряков, отличившихся в боях с гитлеровскими захватчи­ками. Этим указом двум североморцам было присвоено звание Героя Советского Союза — командиру эскадрильи истребительного полка старшему лейтенанту Петру Сгибневу и командиру дивизиона подводных лодок капитану 2-го ранга Магомету Гаджиеву (посмертно). Но значился ли в этом указе Курилех? Теоретически это вполне могло быть. На тот момент по боевым заслугам «Сокрушительный» был самым лучшим из эсминцев Северного флота, причем все свои подвиги корабль совершил именно под командованием Курилеха. Вторым после «Сокрушительного» по заслугам шел эсминец «Гремящий».

Впоследствии «Гремящий» заслужит гвардейское звание. Это произойдет 1 марта 1943 года, то есть всего три месяца спустя после гибели «Сокрушительного». Дата присвоения гвардейского звания вполне логична: первый претендент на гвардейское звание среди эскадренных миноносцев погиб, а потому сразу же оформляется представление на второй после него по заслугам эсминец. Командир «Гремящего» капитан 1-го ранга Антон Гурин также станет Героем Советского Союза. Правда, «Золотую Звезду» он получит, уже будучи на должности командира дивизиона эсминцев, в 1945 году.

Возникает вопрос: если указ Верховного Совета был под­писан еще 23 октября, то почему никто на Северном флоте о нем не знал? На первый взгляд это странно, но только для тех, кто плохо знаком с флотской действительностью. Даже сегодня, в мирное время, награды вручаются награжденным спустя месяц, а то и два после подписи указа о награждении. Во время войны этот срок мог быть еще большим. Поэтому не исключена вероятность того, что Курилех вполне мог оказаться в указе от 23 октября и даже фактически стать Героем Советского Союза. Если все обстояло именно так, то дальнейшее развитие ситуации представить несложно. Когда командованию флота стало известно о неблаговидной роли Курилеха во время катастрофы «Сокрушительного», пункт о его награждении могли попросту отменить или вообще изъять. В этом был большой резон. Одно дело — расстре­лять простого командира, и совсем другое — расстрелять командира корабля, только что получившего звание Героя Советского Союза. Последнее сразу же вызвало бы массу кривотолков и грозило неприятностями командованию флота: кого же они, в конце концов, награждают или кого расстреливают? Однако все это лишь предположения. Ника­ких документальных доказательств факта представления Курилеха к званию Героя Советского Союза на сегодняшний день не обнаружено, да и вряд ли когда-нибудь они уже будут найдены.

Что касается автора, то, признаюсь честно, после озна­комления с личным делом Курилеха, с боевыми делами его корабля я стал сомневаться в правильности приговора три­бунала. До сих пор в отношении Курилеха среди ветеранов бытуют по крайней мере три версии оставления Курилехом своего корабля.

Согласно первой (официальной версии), менее всего украшающей командира «Сокрушительного», он попро­сту был пьян, потерял контроль над командой и, струсив, бежал.

Согласно второй версии, командир на момент аварии был серьезно болен, а потому его, как больного и передав­шего бразды управления кораблем старпому, и отправили на «Куйбышев».

Согласно третьей, Курилеха насильно отправили с корабля вышедшие из повиновения и не слишком трезвые матросы. Кто-то крикнул: «Спасать командира!», и Курилеха, не спрашивая его согласия, насильно переправили на другой корабль.

О первых двух версиях мне рассказали хорошо знавший Курилеха адмирал В.В. Михайлин и другой заслуженный вете­ран Северного флота, контр-адмирал в отставке М.П. Бочка­рев. При этом оба ветерана отзывались о Курилехе вполне хорошо. Как не вспомнить здесь матросов «Сокрушитель­ного», которые после возвращения в Ваенгу единогласно хотели обратиться к своему командиру с письменным приветствием! Это выглядит несколько странно — ведь все происходило на глазах этих самых матросов, — но команда почему-то не расценила оставление Курилехом корабля как побег.

Как оказывается, не все в деле «труса и шкурника» так просто. Допустим, что Курилех все-таки на самом деле ока­зался трусом. Но ведь судили не его одного!

Возможно, мы бы никогда не задумались над сложностью данного вопроса, если бы не последующая судьба помощ­ника командира эсминца «Сокрушительный» капитан-лейтенанта Рудакова, того самого, который «обвязал себя тремя спасательными поясами и стал упрашивать командира оставить корабль, для того чтобы потом оправдать и свое собственное бегство». Формулировка поведения Рудакова, что и говорить, самая убийственная! Представить только, что, вступив в командование кораблем вместо покинувшего эсминец командира, Рудаков тут же сам удирает с него! За такое в военное время его следует поставить к стенке, как и Курилеха!

Вот как описал спасение Рудакова писатель А. Азольский: «В кормовую надстройку втащили и положили к ногам помощника командира “семерки”, дали ему спирта.

— Говорить с тобой не хочу, — сплюнул Байдачный (в пове­сти это помощник командира эсминца. — В.Ш.). — А кричал с полубака: друг, дружище... Остался бы ты на корабле, как это положено, погиб бы — я первым пришел бы к жене твоей, к дочери, слова нашлись бы у меня, помог бы сироте. А сейчас вот не знаю, что и сказать им. Я тебя арестовываю».

Разжалованный Рудаков, как известно, был отправлен искупать свое преступление кровью в штрафбат. Казалось бы, на нем можно было поставить точку. Однако дальней­шая судьба помощника с «Сокрушительного» настолько необычна, что заставляет, во-первых, обратить на его личность самое пристальное внимание, а во-вторых, заду­маться над теми «форс-мажорными» обстоятельствами, которые на самом деле происходили на погибающем эсминце.

Познакомимся с личным делом Рудакова Олимпия Ивановича. Родился в 1913 году в Казани, русский, из семьи служащих. В 1932—1937 годах учился в ВВМУ им. Фрунзе, получил назначение. В 1937 году курсантом-стажером на линкоре «Марат» побывал в Англии на коронационных торжествах. Советский линкор тогда поразил всех быстротой постановки на якорь сложнейшим способом «фертоинг».

По окончании училища Рудаков получил назначение командиром БЧ-2 на эсминец Северного флота «Урицкий», где служил до 1939 года.

С 1939 года он командир БЧ-2 на эсминце «Куйбышев». В том же году Рудаков получил назначение командиром БЧ-2 на эсминец «Карл Либкнехт», а затем был переведен на такую же должность на эсминец «Гремящий». В октябре 1941 года за мужество и героизм Рудаков был награжден орденом Красной Звезды.

Из наградного листа на командира БЧ-2 эскадренного миноносца «Гремящий» старшего лейтенанта Рудакова: «Старший лейтенант Рудаков при всех встречах с против­ником проявлял храбрость, бесстрашие и отвагу. Смело и умело управлял использованием зенитной артиллерии при отражении многочисленных налетов противника. Зенитной артиллерией сбито 9 “Ю-88” и многим нанесены повреж­дения. Отлично управлял артиллерией главного калибра по приморскому флангу, несмотря на противодействие берего­вой артиллерии, в результате чего уничтожено много огневых точек и живой силы противника. За проявленную доблесть и личную храбрость и отвагу достоин правительственной награды ордена Красной Звезды. Командир эсминца “Гремя­щий” капитан 3-го ранга Гурин, военком эсминца “Гремящий” старший политрук Рожков».