Из воспоминаний сына, капитана 1 -го ранга запаса Юрия Олимпиевича Рудакова: «Отец был классный спортсмен, плавал не хуже чемпионов. Отменно танцевал, на балах ему равных не было. Пятибалльный был мужик. Талантливый во всем, отчаянно смелый, упорный! Что касается истории с “Сокрушительным”, то мне довелось тоже служить на Северном флоте. Там я встречал очевидцев и участников этой катастрофы. Эсминец был старым (?!), а шторм жесто­ким. В катастрофе вины отца нет. Адмирал Михайлин, он на эсминце “Куйбышев” тогда спасал экипаж “Сокрушитель­ного”, сказал, что Рудакова сняли с терпящего бедствие судна раненым и 138-м по списку. А потом флотское начальство выставило отца его крайним. Как всегда водится — чтобы самим за катастрофу не отвечать».

Мой хороший друг и старший товарищ ветеран флота контр-адмирал в отставке Михаил Павлович Бочкарев поделился своими воспоминаниями о Рудакове, которого помнил по учебе в академии в 50-е годы: «О событиях, связанных с “Сокрушительным”, Рудаков вспоминать не любил. Но однажды мы его все-таки разговорили, и он сказал так: “Когда у нас оторвало корму, Курилех впал в панику и само­устранился от командования. Все время аварии фактически командовал кораблем я”». Как знать, может, именно в этом следует искать истоки расположения к Рудакову со стороны Головко?

Предельно ясно, что Рудакову, чтобы заслужить благо­склонность командования, нужно было служить в десять раз лучше, чем любому другому офицеру. А потому следует при­знать, что Рудакова отличали не просто прекрасные коман­дирские способности, а способности выдающиеся! Придет время, и Рудаков продемонстрирует это всему миру.

Любопытно, что в своих воспоминаниях о событиях вокруг «Сокрушительного» Головко ни разу не упоминает имени Рудакова. Критики скажут, что зато все время упоми­нается Курилех. На это можно вполне резонно возразить, что Курилех к этому времени был уже давно расстрелян, и ска­зать о нем хоть одно доброе слово значило бы для адмирала поставить под сомнение свое личное участие в смерти этого офицера. Кроме этого военный дневник адмирала Головко самим автором никогда для издания не предназначался и был опубликован только после его смерти.

Из боевой характеристики на командира эсминца «Доблестный» капитан-лейтенанта Рудакова: «Дисциплини­рован, вежлив. Принимал участие в конвойных операциях, умело защищал и оборонял конвоируемые транспорты. Характеризуется только хорошо. Требователен к себе и под­чиненным. Физически здоров. Качке не подвержен».

Характеристика, как видим, достаточно сдержанная и осторожная, но, безусловно, самая положительная.

Будучи командиром «Доблестного», Рудаков участвовал в выводе из Карского моря ледоколов «Сталин» и «Северный ветер». Провел семь операций по поиску и уничтожению подводных лодок противника, семьдесят одну (!) конвойную операцию по проводке отечественных и союзных транс­портов. Согласитесь, что это весьма неплохо для любого моряка!

А бывший «трус и шкурник» Рудаков продолжает свое стремительное восхождение по служебной лестнице. В авгу­сте 1945 года приказом наркома ВМФ капитан 3-го ранга Рудаков получает назначение старшим помощником на флагман Северного флота линейный корабль «Архангельск». Старпом линкора (а их в советском флоте тогда было всего три) — это уже заявка на крейсерский командирский мостик и прямая дорога к адмиральским погонам! В служеб­ной характеристике отмечено, что «тов. Рудаков в сложной обстановке не теряется. Имеет хорошие морские качества, глазомер. В быстро меняющейся обстановке свободно ори­ентируется». Знающему запятнанное прошлое Рудакова понятно, что данной характеристикой старпом «Архангель­ска» отныне полностью реабилитирован как перед высшим руководством ВМФ, так и перед флотской общественностью. В том же месяце партийной комиссией Северного флота Рудаков был восстановлен в партии без прерывания пар­тийного стажа.

К концу войны бывший помощник командира «Сокру­шительного» имел на своей груди ордена Отечественной войны 1-й и 2-й степени, медаль «За боевые заслуги» и другие награды. Орден Красной Звезды ему, однако, возвращен не был.

Дальнейшая карьера Рудакова тоже весьма впечатляюща. После «Архангельска» следует новое повышение, и молодой капитан 2-го ранга принимает под свою команду крейсер «Мурманск» («Милуоки»). Когда крейсер, в соответствии с договоренностью, был возвращен американцам, Рудаков получает назначение на еще один бывший иностранный корабль. На этот раз это трофейный итальянский крейсер «Керчь» Черноморского флота. Надо признать, что коман­довать иностранными кораблями с незнакомой техникой и многочисленными особенностями механизмов и ору­жия — совсем не то, что командовать своими родными отече­ственными кораблями. Как видим, Рудаков был настоящим специалистом по эксплуатации капризных «иностранцев», если его перебрасывали с одного «иностранца» на другой.

Интересно, что если судить по личному делу, то первона­чально Рудакова хотели назначить на итальянский линкор «Джулио Чезаре», вошедший в состав нашего флота под названием «Новороссийск». Судьба «Новороссийска», как мы знаем, была трагической. В октябре 1954 года линкор взорвался на внутреннем рейде Севастополя, унеся с собой на дно более шести сотен моряков. Можно только себе представить, что стало бы с бывшим «шкурником» Руда­ковым, командуй он «Новороссийском» в тот момент. Ему бы припомнили все! Но Рудакову повезло — его назначили командиром крейсера. Впрочем, на Черноморском флоте отношение к «северному варягу» с подмоченной репутацией было очень настороженным.

В характеристиках Рудакова на Северном флоте началь­ники, как правило, упускали упоминание о «Сокрушитель­ном». На Северном флоте все всем было и так ясно. Иное дело — флот Черноморский, не без иронии именуемый моряками всех других флотов королевским флотом. Там к чужакам всегда относились с настороженностью, а тем более к такому, как Рудаков! Именно поэтому командую­щий Черноморским флотом адмирал Басистый и ЧВС вице­-адмирал Кулаков в служебной характеристике на Рудакова весьма основательно подстраховались (на всякий случай!). Характеристику на командира «Керчи» руководители Черно­морского флота начали с подробного описания трусости Рудакова на «Сокрушительном». В заключении же написали: «...После этого (надо понимать, после “Сокрушительного”. — В.Ш.) элементов трусости не замечалось, но в сложной обста­новке не проверен».

Может, именно поэтому на Черном море Рудаков долго не задержался. Вскоре капитан 1-го ранга Рудаков принял на Балтике новейший легкий крейсер 68-бис проекта «Сверд­лов». Наступал его звездный час.

В 1953 году Рудаков приводит «Свердлов» в Портсмут для участия в международном военно-морском параде в честь коронации английской королевы Елизаветы II. Это был не про­стой официальный визит боевого корабля, какие происходят в наше время десятками ежегодно. Это был первый зарубеж­ный послевоенный визит в государство вероятного противника в самый разгар «холодной войны». Бдительность, преданность и профессионализм командира корабля должны были быть при этом на высочайшем уровне, а доверие к командиру со стороны высшего руководства страны — безоговорочным. На флоте было немало командиров самого высокого уровня, но выбор все же начальство остановило именно на Рудакове. Почему? Ответ на этот вопрос может быть только один: Руда­ков отвечал всем предъявляемым к нему требованиям.