– Другая женщина, – прорычал я, перебив его, – не исправит того, чего не хватает.

– Я знаю, чего тебе не хватает, – бросил он в ответ, смерив меня взглядом. – Ты ничего не жаждешь. Каждый новый день похож на предыдущий. Ты уже чувствуешь себя как шестидесятилетний, верно?

Я оцепенел, глядя на него.

– Жизнь такая унылая, – медленно произнес отец, будто прочитал каждую мою мысль, – даже еда кажется безвкусной, разве не так?

Мои костяшки щелкнули, стены помещения как будто начали сдвигаться.

Он откинулся назад с чертовски самодовольным выражением лица.

– У нас есть постоянная бронь люкса в «Уолдорфе», Джейс. Ты не разведешься, поэтому советую тебе пользоваться им тогда и так часто, как понадобится.

Покачав головой, я развернулся и выскочил из бара, даже не забрав пальто.

Господи, гребаный ублюдок.

Холодный мартовский воздух пронизывает до костей, однако моему разбушевавшемуся гневу это только на пользу.

Торопливо шагаю по тротуару, устремив взгляд в асфальт. Никак не могу взять себя в руки. У меня не получится обрести счастье и сохранить семью. Почему я неспособен найти баланс? Проблема заключается не в Мэдди, а во мне. Почему я не хочу ее?

Она знала, что я не любил ее, когда мы поженились. Мэдди тоже меня не любила. Но мы надеялись взрастить из нашей симпатии нечто большее.

Каждое утро я видел ее на кухне возле холодильника в одной из моих белых футболок. Она была идеальна: с красивыми, длинными ногами и ангельским лицом. Любой мужчина возжелал бы ее. Так почему же я не желал? Почему не мог запустить руки ей под одежду и прошептать на ухо, насколько она прекрасна? Или как мне нужно немедленно оказаться внутри нее? Почему не мог стать таким мужем, какого она заслуживала?

Я направился к стоянке позади здания, свернул за угол, погруженный в раздумья, и услышал приглушенные голоса. Подняв взгляд, остановился как вкопанный.

Мои глаза сузились при виде пары мальчишек, возившихся с ручкой двери моего BMW.

Какого?..

– Эй! – выкрикнул я, рванув вперед. Они оба вздернули головы вверх. – Проваливайте от моей машины!

– Беги! – крикнул один из парней. Обогнув капот, он пустился наутек. – Давай, Кэт!

Заметив, что второй присел, чтобы поднять с земли инструменты, я ускорился.

– Томас! – окликнул он своего дружка, только тот уже умчался, как и подобает трусу, спасающему собственную задницу.

А вот второму уже поздно было метаться.

Долбаная молодежь совсем распоясалась. Черт, надеюсь, что ему достаточно лет, чтобы провести ночь в тюрьме.

– Иди сюда, мелкий говнюк. – Нагнувшись, я схватил паренька за черную толстовку и рывком поднял на ноги.

Однако мое лицо моментально вытянулось.

Это был не парень.

Вовсе не парень.

А молодая девушка.

Она тяжело дышала; в ее шоколадных глазах пылали страх и воинственность. Я держал девчонку за шиворот, глядя на самый теплый оттенок карего, какой только видел, и разрумянившиеся щеки, блестевшие из-за выступившей испарины.

У меня пересохло во рту.

Длинные каштановые волосы незнакомки были убраны под воротник, но легкий ветер задувал выбившиеся пряди прямо ей в лицо. Я крепче сжал ткань толстовки.

– Отпусти меня, козел! – крикнула она, безуспешно пытаясь вырваться из моей хватки.

Ощутив приятный трепет в груди, я прищурился.

Девушка извернулась, вскинула свои жалкие кулачки, едва меня не рассмешив.

Я дернул ее вверх.

– Сколько тебе лет? Разве родители не научили тебя, что чужое брать нельзя?

– Слушай, извини, ладно? – закричала она. Слезы подступили к ее глазам вопреки напускной смелости. – Обещаю, мы больше такого не сделаем. Нам просто нужны деньги.

– Расскажешь это копам, – огрызнулся я, хотя полицию вызывать не собирался.

Девчонка испуганно огляделась по сторонам, явно с трудом сдерживаясь, чтобы не заплакать.

– Сколько тебе лет? – снова требовательно спросил я. За нее отвечали родители?

Ее яростный взгляд переметнулся на меня, но она захлопнула рот.

Я опять крикнул ей в лицо:

– Сколько?

Не успел я опомниться, как девушка заехала мне кулаком в щеку, и отшатнулся, расслабив пальцы.

Черт!

Прижав ладонь к лицу, попытался открыть саднящий от боли глаз, однако разглядел лишь ее ноги и задницу, когда она сорвалась с места в ночь.

Я сощурился, потирая ноющую кожу; сглотнул кровь, сочившуюся из пореза на внутренней поверхности щеки, полученного во время удара.

Придя в себя, двинулся к машине. Вдруг мой взгляд зацепился за вещицу, валявшуюся на земле. Я нагнулся и поднял бумажник из искусственной красной кожи, с отсеком для монет. Он наверняка принадлежал незнакомке. Открыв его, сразу же достал ее водительское удостоверение.

– Кэт, – медленно произнес, разглядывая ясную улыбку и темные глаза девушки.

После чего проверил дату рождения, раз уж она отказалась назвать свой возраст.

Девятнадцать.

Уголки моих губ приподнялись в улыбке.

– Достаточно взрослая, чтобы соображать, – произнес себе под нос.

В документе был указан адрес: Труман-стрит, № 14. Вертя карточку в руке, я задумался о том, как поступить.

Я мог бы добиться их ареста или избавить себя от лишней головной боли, ведь это обычные уличные хулиганы, и выбросить удостоверение в мусорный бак. У меня имелись дела поважнее. Кому они нужны вообще?

Но затем в памяти всплыли глаза девушки, и мне стало ясно, что я хотел сделать. Она пробудила во мне интерес. Ее страх, сбивчивое дыхание, дрожь нижней губы, выдававшая уязвимость, злость и то, как Кэт ударила меня, найдя в себе силы на сопротивление.

Что она собой представляла?

Засунув карточку в карман, я сел в машину и умчался с парковки. Труман-стрит располагалась в противоположном конце города. Я понятия не имел, был ли у девчонки и ее приятеля транспорт или они планировали воспользоваться моим, однако подозревал, что не застану ее дома. Если это настоящий дом, конечно.

Промчавшись по улице, я свернул на Мэйн, срезал через центр. Вскоре мелкие предприятия и пешеходы остались позади. Видимость с наступлением ночи ухудшилась, но я различил перемены. Ухоженные изумрудные газоны сменились пожухшими, с проплешинами, дома – более старыми и маленькими. Пожелтевшая обшивка трейлеров, когда-то белая, была видна в свете крылечных фонарей. Мусор на некоторых лужайках вызывал у меня невольное отвращение.