В восьмидесятые годы прошлого века главный герой нашей книги продолжал «бомбардировать ЦК своими заявлениями»[314]. Вот фрагменты одного из этих обращений. Документ датирован 20 августа 1982 года:

«Члену Политбюро ЦК КПСС, секретарю ЦК КПСС тов. Ю. А. Андропову; члену Политбюро ЦК КПСС, секретарю ЦК КПСС тов. К. У. Черненко; члену Политбюро ЦК КПСС, председателю КПК тов. А. Я. Пельше; председателю КГБ СССР тов. В. В. Федорчуку.

К Вам обращается участник гражданской войны, ветеран-чекист с просьбой о помощи и реабилитации, поскольку КПК ЦК КПСС провел свое расследование и установил мою непричастность к преступлениям, совершенным бывшими руководителями НКВД-МВД и МБ СССР.

В 1934 году меня, имевшего десятилетний опыт оперативной работы, сделали закордонным нелегальным разведчиком ОГПУ, и я стал выполнять поручения ЦК КПСС боевого, конспиративного порядка. В 1935 году мне удалось проникнуть в руководящие круги фашистской ОУН, встречаться с ее главарями в Берлине, Вене, Париже, Бельгии, Голландии, Финляндии, Эстонии. Партия и правительство отметили мою деятельность моим первым орденом Красного Знамени. И в том же 1937 году на меня было возложено новое поручение ЦК партии в отношении создателя и главаря ОУН Е. Коновальца. В нелегальных условиях, я встретился с Коновальцем за границей, один на один, уничтожил его в мае месяце, а в июле 1938 года благополучно возвратился на Родину.

В 1939 году партия возложила на меня и Эйтингона задачу проведения боевой операции в Мексике, и мы успешно оправились с этим поручением. Тов. Калинин М. И., вручая мне, Эйтингону и испанке Каридад Меркадер ордена за это дело, повторил то, что ранее в ЦК КПСС было сказано мне и Эйтингону: “Партия некогда не забудет того, что вы сделали, и будет поддерживать и обеспечивать не только вас, но и ваши семьи”».

Далее автор письма рассказывает о других аналогичных операциях, проведенных сотрудниками Лубянки в тридцатые годы прошлого века. Затем он подробно освещает деятельность Особой группы, мотивируя это тем, что:

«…фальсификаторы сочинили и внесли в обв. заключение и в судеб. приговор по моему делу сплетню, будто “Особая группа, сформированная в начале Великой Отечественной войны, состояла из особо доверенных Берии людей”. Но ведь это ложь! Сознательный подлог! Они отлично знали, что комплектование Особой Группы, происходившее главным образом на Московском стадионе “Динамо”, производилось:

— Из Коминтерна, т. т. Димитров, Мануильский, Долорем Ибаррури, с согласия ЦК КПСС, передали в распоряжение Особой Группы НКВД СССР много сот политэмигрантов, способных владеть оружием. Особенно много было испанцев!

— Из комсомольцев, прибывших по разверстке ЦК ВЛКСМ (см. Постановление ЦК ВЛКСМ от 3.9.I94I г. “О мобилизации для Особой Группы НКВД СССР 800 комсомольцев”) из 13 областей РСФСР.

— Из Центрального ордена Ленина института физкультуры во главе со своим проректором тов. Чикиным и спортсменов спортивных обществ Москвы, в том числе знаменитые братья Знаменские и др. Это были добровольцы и их было много сот человек.

— Из органов милиции и пожарной охраны НКВД СССР.

— Из Высшей школы НКВД СССР, из дивизии Дзержинского — рота саперов.

— Из центрального аппарата НКВД-НКГБ СССР и их периферийных органов. Мы получили много агентуры оперативных управлений и отделов НКГБ СССР.

Пользуясь бесконтрольностью, обвинение обошло молчанием это обстоятельство, т. к. оно разрушало основу, на которой базировалась другая фальшивка, также внесенная в обв. заключение и в судебный приговор, гласившая, будто “по планам, разработанным Судоплатовым, Особая группа уничтожала неугодных Берии людей, подводя их под несчастные случаи”. Ни в одном, повторяю, ни в одном случае ни я, ни подчиненные мне работники Особой Группы с моего ведома, такого рода дел не проводили. Правда на моей стороне. И это подтверждается тем, что, вопреки требованиям закона, ни в обвинительном заключении, ни в судебном приговоре обвинение не осмелилось и не могло назвать имени хотя бы одного такого пострадавшего. А председательствующий в судебн. заседании Костромин, в ответ на мое требование назвать имя хотя бы одного такого потерпевшего, ответил, что Военная Коллегия такими фактами не располагает.

Еще во время войны, наряду с работой в 4-м управлении, я был назначен начальником бюро в Специальном Комитете Совнаркома СССР, который занимался созданием атомной бомбы. Моей обязанностью были разведка за рубежом и реализация внутри страны полученных разведкой материалов по атомной бомбе. Рабочим аппаратом этого Бюро был возглавляемый мною в НКГБ СССР самостоятельный Отдел “С”. В таком качестве я участвовал в заседаниях и работе Специального Комитета, в заседаниях и работе Научно-технического Совета, руководимого тов. Ванниковым Б. Л., а также в деловых встречах (главн. образом в здании НКГБ СССР) с академиками Курчатовым, Алихановым, Кикоиным и зам. наркома внутр. дел Завенягиным.

Не буду останавливаться на подробностях этой моей работы, Они изложены доктором технических наук, профессором Сазыкиным Н. С. в письме, направленном президенту Академии Наук тов. Александрову и в КГБ СССР. Скажу лишь, что отдел “С” оказал существенную помощь нашим ученым, ознакомив их с новейшими материалами по атомной бомбе, источники — известные физики-атомщики Р. Оппенгеймер, Э. Ферми, К. Фукс к др. Когда у нас, в СССР, произошла авария на одном из атомных проектов, в который вложены были уже сотни миллионов рублей, и наши ученые оказалась в затруднении, как выправить положение, Отдел “С” послал в Данию, на встречу с всемирно известным физиком Нильсом Бором, молодого физика, сотрудника нашего отдела, и тот привез информацию, позволившую ликвидировать аварию, восстановить нужное производство и тем самым ускорить создание атомной бомбы.

В период “холодной войны”, в 1946 году, когда вокруг нас стали создаваться военные базы, противники и западные державы активно поддерживали воинствующих националистов и их банды на Украине. Белоруссии и Прибалтике, по указанию ЦК КПСС, в КГБ СССР была создана Спец. служба во главе со мной. Перед нами была поставлена задача: выполнять специальные задания партии и правительства, создавать на военных базах врага агентурно— диверсионный аппарат. Вовне Спец. служба готовила операцию против Сеида Нури, одного из инициаторов Багдадского пакта, бывшего иракского премьера, проводившего реакционную проанглийскую политику. Действовать против него мы решили из Турции, для чего создали под соответствующим прикрытием наш опорный пункт во главе с полковником Волковым Н. В., опытным закордонным разведчиком, успешно действовавшим в тылах фашистских войск во время войны. В тогдашней, не нейтральной Австрии тов. Е. И. Мирковский — Герой Советского Союза — подготовился к проведению диверсионной операции на американской военной базе. Все было готово, однако по указанию инстанции обе операции были отложены.

Оуновские бандиты, при поддержке США и Англии, погубили на Украине тысячи и тысячи советских людей, партийных, советских работников. Среди них: генерал армии тов. Ватутин, польский революционер и генерал т. Сверчевокий, писатель т. Галан, священник Костельник Гавриил, сыгравший серьезную роль в воссоединении униатов о православием. ОУН готовила, но не успела осуществить тер. акты в Москве, для чего приезжала в столицу и жила в “Метрополе” оуновка Дарья Гусяк. ОУН предполагала взорвать памятник Ленину в Киеве и произвести взрывы в Полтаве на местах Полтавской битвы, ЦК КПСС потребовал применения решительных мер для пресечения деятельности украинских националистов. Мне было поручено выехать во Львов и “сосредоточиться” на розыске и уничтожении Шухевича Романа — главаря банд и националистического подполья…»[315].