Кровать, казалось, вот-вот должна была рухнуть, а Джим смотрел то на Фриззи, то на горничную, то на лакея и вскоре понял, что любовью с Лу попеременно занимаются то молодая распутница, то ее мать, то извращенец-старикан. А несчастный Эрвиль уже не издавал ни звука, и только в какой-то момент Джиму показалось, будто он попросил о помощи. Да, он так и сказал: «Ударь с фланга, а то не прорвемся…» Едва Джим осознал эту просьбу, Фриззи словно ветром сдуло с кровати, и она встала рядом со своей мамой-горничной.

Старик слуга шагнул к обеим женщинам и, отсалютовав лопатой, встал с ними в одну шеренгу.

– Давай развлечемся, солдатик! – требовательно произнесла Фриззи, потрясая совсем недетскими приложениями.

– А ей завтра в школу! – отчеканила горничная.

– Давайте их грохнем, господин герцог, и в саду закопаем! – предложил свои услуги старый лакей.

Потом снова закричала Фриззи, потом ее мать и опять лакей, и все вокруг закрутилось, словно Джим ступил на дикую карусель. Он слышал лишь непонятный шум, составленный из смазанных птичьих криков, и все явственнее чувствовал приближение смертельной опасности. Какая-то властная сила внедрялась в его тело и выталкивала собственное существо Джима вон. Поняв, что другого выхода уже нет, Кэш зажал виски руками и закричал так, что едва не разнес себя собственной яростью:

– Да чтоб вы все сгорели-и-и!!!

Его крик непонятным образом породил длинное эхо, которое перемешалось со звонким треском и яркими вспышками.

Свет зажегся на полную мощность, и в образовавшейся тишине прозвучали редкие хлопки.

Штандартенфактор стоял у дверей и аплодировал. Желтое лицо его выражало подлинное удовольствие.

– Отличный удар, господин герцог! – восторженно произнес Квардли. – Много слышал о знаменитой спонтанности змей, но такое видел впервые!

Джим протер глаза и огляделся. Порядок в комнате не был нарушен, за исключением некоторых деталей: обгоревший передник горничной, лопата с обугленным черенком и почерневший клок волос, бывших некогда каштановыми кудряшками.

– А где все эти люди? – спросил Кэш, сам не узнавая собственного голоса.

– Должно быть, выполнили ваш приказ, герцог, – улыбаясь, произнес Квардли и, смерив шагами полкомнаты, уселся на свободный стул.

– Ка… какие же я приказы им отдавал?

– Вы приказали им сгореть, – ответил Квардли, сопроводив свои слова эффектным щелчком. – Быстро сгореть, – добавил он. – А зря. С вашими возможностями можно было заставить их жариться до утра. Хотя, конечно, – штандартенфактор осмотрел комнату, – стены бы закоптились. Да и аффект, в котором вы пребывали, не способствует принятию эстетического решения… Ну сгорели и сгорели.

– Эй, – послышался голос Лу, – ну чего вы разорались, такой сон мне прервали…

Затем он посмотрел на Квардли, перевел взгляд на всклокоченного Джима, и до него стало доходить:

– Или… или это не сон был?

– А обратите внимание на свой костюм, граф, – тонко намекнул Квардли, традиционно пикируясь с Лу.

Эрвиль взглянул и ахнул. А секунду спустя его стошнило от омерзения.

– Вызывайте слуг, господин герцог, – глядя на сотрясаемого конвульсиями Лу, предложил Квардли. – Эрвилю Жестокому нужна ванна.

Через полчаса Лу вернулся после внеурочных водных процедур. Он выглядел немного бледным, однако от него пахло душистым мылом, и пара адмиральского белья сверкала на нем первозданной белизной.

За эти полчаса Джим под охраной Квардли успел вздремнуть и, как, ни странно, чувствовал себя посвежевшим. В окнах забрезжил рассвет, однако, судя по всему, досыпать времени уже не было.

Квардли пришел с важным делом. Джим в этом теперь не сомневался. Штандартенфактор вел себя как друг, улыбался слишком часто, и вообще его матрица выглядела живее и человечнее обычного.

В момент, когда вернулся Лу, Квардли завтракал. Ему накрыли стол прямо в спальне Лу, и тот слегка удивился, когда увидел штандартенфактора жующим.

– Странное дело, – сказал Эрвиль, рассматривая свое белье. – Почему это на адмиральском исподнем нарисована эта мышка? Это что – детские аппликации?

– Это единственный вопрос, который вас сейчас занимает, граф? – поинтересовался Квардли, пододвигая блюдо из фасоли с мясом. Когда он был голоден, то принимал даже простую еду.

– Не знаю, – пожал плечами Лу. – Наверное.

После недавнего потрясения его ум еще не восстановил свою природную остроту, и шпильки Квардли пролетали мимо адреса.

– Вообще-то это не мышка, а императорский герб.

– Какой же из мышки герб? – удивился Лу. – Вон, машина, которая нас возит, на ней гербы – мой и Джима. Вот там гербы так гербы, сразу видно, что Художественная работа, а тут мышонок…

– Дело в том, дорогой мой геральдист, что наш император происходит из рода Крысы Зеленого Холма. Вот вам и ответ на ваш вопрос… А теперь присядьте, господа адмиралы, пришло время рассказать вам кое-что важное…

Джим без вопросов поднялся со своей кушетки, почесал живот и присел к столу. Лу тоже неловко сел неподалеку. А Квардли выбрал с тарелки большое яйцо и, проковыряв его острым ногтем, высосал все без остатка. Затем смял в кулаке скорлупу и тоже отправил ее в рот.

– Мне нужен кальций, – пояснил он с виноватой улыбкой и тут же, без перехода, заявил: – Господа, за вами устроена самая настоящая охота на предмет убийства и поедания ваших тел. Однако поедать вас надобно живьем, оттого вас и хотят лишить психической целостности – чтобы не сопротивлялись.

– Женское мясо нежнее, – вяло заметил Эрвиль, видимо не до конца понимая, что сообщил им Квардли.

– Зачем же нас поедать? – уточнил Джим.

– Тот, кто вас съест, господа, получит вашу силу. А сила ваша хотя и не слишком организованна, в спонтанном проявлении может быть ужасно разрушительной.

– Если ее нельзя контролировать, то кому она нужна? – снова вяло, но уже по теме спросил Эрвиль.

– Контролировать ее может тот, кто владеет предметом Инвертус, сила его безгранична.

– Значит, за нами охотится похититель Инвертуса? – уточнил Джим.

– Совершенно правильно, – удовлетворенно кивнул Квардли, рыская взглядом по опустевшим тарелкам. – И это именно его эмиссар выступал тут в роли трех ужасных актеров.

– А в чем его безграничная сила? – задал вопрос Лу, который постепенно приходил в себя. – Я имею в виду Инвертус.

– Ага, – произнес Квардли, обнаружив блюдо с улитками. – Все очень просто, господа: Инвертус, сила его безгранична, может останавливать мир.

– Останавливать мир? – удивленно переспросил Джим и посмотрел в окно, где уже появлялся красноватый краешек солнца.