В 1953 году выходит новый проект Офюльса — фильм «Мадам де». Сюжет лихо закручен вокруг бриллиантовых сережек в форме сердца. Они переходят из рук в руки: от Мадам де к ювелиру, от него — к даме полусвета, от нее — вновь к ювелиру, и затем попадают в руки итальянского дипломата, влюбленного в Мадам де… в конце ее муж убивает итальянского дипломата на дуэли.

Анненков дал волю любви к деталям, ведь фильм — про изящные мелочи и про мелочность высшего общества. Аристократы блистают вышивкой мундиров и моноклями. Горничная графини застегивает ее боты дивным обувным крючком. В сцене охоты месье демонстрирует кожаный стек с чехлом для подзорной трубы, модную вещицу конца XIX века. Сцену бала, важнейшую в этом фильме, открывает деталь — карне де баль, крохотная книжечка для танцев, в которой итальянский дипломат чиркает свое имя. В этот вечер Графиня де будет танцевать только с ним.

Вечер заканчивается, но вальс продолжается. Сцена бесконечного танца — одна из лучших в картине, это метафора романа итальянца и Графини де. С каждым туром они все ближе, кружатся все быстрее, в темпе вальса меняются наряды, графиня будто разоблачается: исчезают пышные рукава, лифы платья теснее облегают стан, любовник обнимает все крепче, расходятся гости, музыканты зачехляют инструменты, слуги недовольно шаркают по паркету, тушат свечи, но любовники продолжают вальсировать, они в зимней верхней одежде, и нужно уходить, но они не в силах остановиться, расстаться.

В творчестве Анненкова этот бесконечный тур вальса с переменой нарядов был одним из главных успехов. Не только публика, но и крупные кинокритики признали «Мадам де» талантливой работой и в 1955 году номинировали на премию «Оскар» за лучшие костюмы. Правда, у картины были сильнейшие конкуренты, в том числе «Сабрина» с Одри Хепберн. Автор костюмов к этому фильму, известная художница Эдит Хед, обогнала Анненкова и получила золотую статуэтку, шестую в своей звездной карьере. А Юрия Павловича премировали дипломом, который он с гордостью называл призом, введя в фатальное заблуждение своих биографов, которые до сих пор настойчиво именуют художника оскароносцем.

«ЛОЛА МОНТЕС»

Пока американские киноакадемики готовили наградные списки, Офюльс и Анненков начали работать над новым амбициозным, дорогим проектом — «Лола Монтес». К счастью, продюсеры не ограничивали ни в средствах, ни в фантазии, и получилось историческое многофигурное полотно с необычной композицией. Фильм начинался как бы с конца — с грустного финала жизни стареющей куртизанки и танцовщицы Лолы Монтес (Мартина Кароль). Она стоит на арене цирка и рассказывает о своей невероятной жизни, полной роскоши, приключений и любви. Ее историю переводят на язык тела гимнасты, акробаты, силачи и карлики, смутные метафоры тех, кто ее обожал и кто предавал.

Юрий Анненков. Цирк. Проект для фильма «Лола Монтес», 1955 г.

Иллюстрация из книги «Макс Офюльс» (Париж, 1962)

Первый флешбэк — свежая осень, хрустальное небо, холодный изумруд леса, золотая листва и золотой Лист. Он утомлен и своей славой, и этой осенью, и увядающим романом с Лолой Монтес. Сезонную усталость передают октябрьские оттенки костюмов.

Вновь сцена цирка. Под фанфары и посвисты выезжает серебристая колыбель. Лола Монтес вспоминает свое отрочество. Вечные скитания, возвращение из чуждой Индии в чуждую Британию, неприятные объятия старых мужчин — она рассказывает все как есть (и как любит публика, конечно). Костюмы решены в сумрачных оттенках сороковых годов XIX века — черный, темно-зеленый, мундирный серо-синий, а также кружевной белый, цвет надежды Лолы на выгодный брак.

Потом вновь цирк, и вновь флешбэк: теперь Лола Монтес именитая танцовщица, дорогая куртизанка и модная любовница, за тело которой борются политики, банкиры, редакторы, режиссеры. Она выбирает лучшего — Леопольда I, короля Баварского. Король превращает ее в графиню фон Ландсфельд. Это 1847 год. В Баварии неспокойно. В 1848-м вспыхивает революция, Монтес теряет все. Она вновь на большой дороге. Повозки, дешевые отели, бедные молодые любовники, безрадостный брак с офицером. И вот она здесь, на арене, развлекает никчемных американских фермеров. После своего опасного прыжка без страховки из-под самого купола цирка она предлагает фермерам себя потрогать и поцеловать. Цена объявлена, желающие встают в очередь.

Один неприятный момент, связанный у Анненкова с этим фильмом, — капризы Мартины Кароль, игравшей Лолу Монтес. Узнав, кто будет сочинять ей платья, актриса заявила: «Либо Анненков, либо я». Она читала (или, возможно, ей нашептали), что художник в книге «Одевая звезд» плохо о ней отозвался. Кароль встала в позу, чем окончательно убедила Офюльса в правильности выбора: актриса была истинной Лолой Монтес. Отказаться от нее — ошибка. Но Анненков — единственный, кто может быстро и виртуозно сочинять костюмы. Режиссер пытался примирить парочку — не вышло. Анненков не понимал обвинений (надуманных, конечно). Кароль держала позу. Но компромисс нашли: платья Монтес отдали художнику Марселю Эскофье. Остальные 700 костюмов нарисовал Анненков, включая наряды зрителей, роли которых играли бумажные манекены.

Несмотря на звездных актеров, богатые наряды, дорогой реквизит, фильм провалился. Офюльс придумал слишком сложный сюжет — нелогичный, пестрый, вспышками. Такой была жизнь Монтес, но продюсеры не поняли задумки. В итоге они фильм распрямили, раскромсали, сшили заново, и он стал непонятнее. В такой грубой лоскутной версии он потерял смысл и тонкий художественный шарм. Напрасно Офюльс бегал в кинокомпании, умолял, кричал в кабинетах непроходимых дельцов. Никто не желал слушать. Ничто не спасло фильм.

Анненков запомнил Офюльса в засиженном случайном кафе, за столом, со смутным стаканом чего-то крепкого в растерянных пальцах. Мятый пиджак, комичная шляпка на затылке, рассеянная дежурная улыбка и совершенно потухшие глаза. Через год режиссера не стало.

Его последний и, возможно, самый важный проект — фильм о Модильяни. Он должен был стать сложной полуабстрактной картиной, в которой движения камеры вторили бы первобытной пластике живописи. Но проект был погублен. После скоропостижной смерти Офюльса режиссером назначили Жака Беккера, и он снял другое кино — романтичное, черно-белое, легкое, несмотря на трагичный сюжет. От Офюльса осталось лишь краткое упоминание в титрах.

Анненков, однако, из проекта не ушел. Ему было важно донести до зрителя свои личные (хотя и отрывочные, скомканные) воспоминания о Модильяни. Он познакомился с ним шапочно в начале 1910-х, когда жил в Париже. Знал его как скульптора и узнал как художника позже, заочно, в Петербурге. О нем вдохновенно рассказывала Ахматова, его хвалили французские журналы. В двадцатые, перебравшись в Париж, Анненков, конечно, с ним познакомился, но уже посмертно.

Юрий Павлович талантливо передал его картинно неряшливый стиль: вельветовый костюм, свежие утренне-белые сорочки с расслабленным галстуком, фетровая мятая шляпа, усталая осенняя элегантность, утонченное лицо, сигаретка — настоящий монпарно, истинный Модильяни. Жерар Филип прекрасно дополнил этот костюм-воспоминание.