Не сумели эвакуироваться многие коммунисты и в других автономиях. В Карачае на оккупированной территории осталось 93,5 % членов Усть-Джегутинской, 69,6 % Малокарачаевской, 95 % Учкуланской, 86,2 % Зеленчукской, 69,8 % Микояновской районных партийных организаций820. Всего 565 чел., из них после освобождения 97 чел. были исключены, на 49 чел. наложено взыскание821.

В ряде районных партийных организаций КБАССР – Урванской, Лескенской – на оккупированной территории осталось до 90 % коммунистов вместе с секретарями райкомов ВКП(б). Из 2209 коммунистов Кабардино-Балкарии, остававшихся на оккупированной территории, впоследствии 1005 чел. были исключены из партии, а 72 чел. ушли добровольно с немцами, включая 14 секретарей первичных партийных организаций и 12 председателей сельсоветов. Среди них – уполномоченный Урванского районного отдела НКВД Хупсарганов, уполномоченный Наркомата заготовок Зольского района Вороков, начальник Чегемского районного земельного отдела Жантуев и другие работники советских учреждений822.

В Ирафском районе Северной Осетии на захваченной противником территории находилось свыше 50 % членов партийной организации, а всего в республике в оккупации осталось 485 коммунистов. 22 чел. ушли добровольно с немцами, 48 чел. с семьями были угнаны насильственно, 19 чел. сдали свои партийные документы оккупантам, а 318 коммунистов уничтожили или утратили их823. В Алагирском районе СОАССР заведующий городским коммунальным хозяйством Кайтуков отказался идти в партизаны, работал полицейским и ушел с немцами, в Кировском районе полицейскими служили коммунисты Дзодзаев и Ханикеев, в Дигорском – старостами и полицейскими – Год заев, Аркаев, Абаев, Токаев824.

В итоге в числе коллаборационистов по разным мотивам оказались представители самых различных социальных слоев – от прежних руководителей партийных, советских, хозяйственных органов и рядовых коммунистов до политических противников советской власти, а также уголовных преступников, осужденных за убийства, взяточничество, хищения. Идейные побуждения и страх перед оккупантами, с одной стороны, угроза физической расправы со стороны партизан и растущее недовольство оккупационной политикой – с другой оказывали влияние на отношение коллаборационистов к выполнению своих служебных обязанностей. Часть из них «верой и правдой» служила новым властям, осуществляя репрессии против мирных жителей. Начальником полиции Кабардино-Балкарии стал бывший заместитель начальника конторы связи Зольского района Титов, не успевший или не пожелавший эвакуироваться. Он лично участвовал в допросах и расстрелах партизан – председателя колхоза им. Розы Люксембург Ц. Кудаева и других коммунистов Зольского района, которых хорошо знал. Порой действия старост и полицейских отличались даже большей жестокостью и насилием в отношении населения, чем поведение солдат оккупационных войск. Однако значительная часть коллаборационистов оказалась ненадежным союзником оккупантов. Были среди тех, кто пошел на сотрудничество с оккупантами, и граждане, выполнявшие задания подпольных органов.

С самого начала войны германское руководство привлекало к воинской службе жителей захваченных и зависимых стран, однако Гитлер крайне отрицательно относился к идее создания вооруженных формирований из советских граждан. Тем не менее многие командиры немецких частей с первых месяцев войны использовали советских военнопленных и местных жителей, без учета национальности, в качестве проводников, шоферов, возниц, подсобных рабочих на кухнях и в мастерских. Их называли Hilfswillige – «добровольная помощь» (сокращенно «хиви»). Уже к концу 1942 г. их количество составляло 200 тыс. чел., а весной 1943 г. – 500 тыс. чел. В конце войны, в феврале 1945 г., численность «хиви» составляла 600 тыс. чел. в сухопутных войсках, от 50 до 60 тыс. чел. – в военно-воздушных силах, 15 тыс. чел. – в военно-морском флоте Германии.

Из советских граждан было сформировано и несколько специальных подразделений, выполнявших особые задания германских спецслужб, в рядах которых служили представители различных народов Северного Кавказа. Так, по инициативе руководителя абвера адмирала В. Канариса в октябре 1941 г. в 5 км от г. Нойхаммера был сформирован батальон специального назначения «Бергман» («Горец») под командованием Т. Оберлендера. Он насчитывал 1,5 тыс. чел., разделенных на пять рот. Уроженцы Северного Кавказа составили 2-ю роту, в остальных служили армяне, азербайджанцы и грузины. Военнослужащие носили немецкую форму, отличительным знаком являлась эмблема в виде кавказского кинжала на отворотах горных кепи или на петлицах. В конце августа 1942 г. батальон был переброшен в Россию и 10 сентября прибыл в Моздок. 2-я рота была придана 13-й танковой дивизии, действовавшей в районе Майкопа. Подразделения «Горца» забрасывали в советский тыл разведывательно-диверсионные группы для сбора сведений, разрушения коммуникаций и организации паники, вели радиопередачи с призывом переходить к немцам.

Начальник штаба группы армий «А» генерал-лейтенант Г. Грейфенберг в своем докладе, отмечая заслуги ряда восточных национальных подразделений и батальона «Бергман», сообщал, что они действовали самостоятельно в лесистой местности, успешно вели боевые действия против партизан. Осенью 1942 г. штаб батальона разместился в Пятигорске, затем в Нальчике при штабе 1-й танковой армии генерала Клейста. В сентябре 1942 г. в Нальчике была создана запасная рота, впоследствии развернутая в батальон, укомплектованный военнопленными из Моздокского и других лагерей на Северном Кавказе. В Кабардино-Балкарии при батальоне был сформирован кавалерийский дивизион из трех эскадронов – кабардинского, балкарского и русского (по 200 чел. в каждом) – под командованием К. Бештокова. Осенью и зимой 1942/43 г. батальон проводил антипартизанские операции в районе Моздока, Нальчика и Минеральных Вод.

При отступлении вермахта с Северного Кавказа «Бергман» перебрался в Крым, здесь его развернули в полк и переименовали в «Альпинист». В начале апреля 1944 г. полк был переброшен в Румынию, а затем в Грецию, где использовался для охраны шоссейных и железных дорог и борьбы с партизанами, затем в Албанию и Македонию, принимал участие в боях против советских и болгарских войск, после чего оказался переведен в Сербию. В феврале 1945 г. находился в Хорватии, сначала в районе Сараева, а в марте выбыл в район города Аграма825.

Подъем народного сопротивления на оккупированных территориях, огромные потери немецких войск на Востоке вынудили германское командование пойти на создание и других вооруженных формирований из советских военнопленных и жителей захваченных областей. Первоначально предполагалось, что они заменят немецкие войска, нехватка которых все более сказывалась на фронте, в выполнении некоторых функций в тылу. Так появились охранные батальоны, эскадроны и полки, специальные отряды для борьбы с партизанами, службы обеспечения порядка, отряды вспомогательной полиции. С января 1942 г. в Польском генерал-губернаторстве началось формирование военных частей на национальной основе из советских военнопленных и жителей оккупированных областей, в первую очередь тюркских и кавказских, предназначенных непосредственно для боевых действий на фронте против Красной армии – восточных легионов. Кавказско-магометанский легион первоначально объединял не только уроженцев Азербайджана, но и Северного Кавказа (дагестанцев, балкарцев, карачаевцев, ингушей и чеченцев). Грузинский легион также включал в свой состав адыгейцев, абхазов, балкарцев, кабардинцев, карачаевцев, осетин, черкесов.