он будет, когда обретет свободу; как прекрасно начнет складываться его карьера. Но представив, как она в это же самое время будет угнетена одиночеством, депрессией и неудачами на работе, он невольно почувствовал к ней жалость. И тогда он сказал:

– Чем жестче человек на словах, тем он добрее в душе, я же знаю, какая ты добрая.

Ей тотчас полегчало, у нее словно расправились все складочки на сердце, словно выросли крылья за спиной, в ней тут же всколыхнулась давно заснувшая надежда.

– Ты меня любишь? – задала она свой извечный вопрос.

Сперва он хотел было сказать «люблю», но, усомнившись, ответил:

– Ты одна из самых дорогих мне людей.

– Это – не любовь.

– На разных этапах жизни любовь проявляется по-разному, это как лекарства – для каждого возраста требуется своя дозировка. Первая любовь прекрасна, в большинстве своем она служит для приятных воспоминаний; страстная любовь обостряет все чувства и сжигает дотла; после замужества, когда чувства теряют былую остроту и разбиваются о быт, начинается обычная жизнь; ну а в старости супруги держатся друг за друга, чтобы стать опорой в трудный час. Рассчитывать на то, что после замужества будут кипеть те же страсти, что и раньше, это все равно что искать мобильник в Средневековье или растительность на Луне.

– Любовь, как и истина, вечна, – возразила Жань Дундун.

– Сама любовь вечна, но проявления любви – нет. В конечном счете одно из слов в этом словосочетании все равно уйдет раньше, точно так же уходит в мир иной один из супругов, оставляя свою половинку.

Огорченная, она замолчала, ее широко раскрытые глаза вполовину уменьшились, взгляд перестал быть пустым, в нем зародились какие-то мысли. Иначе говоря, при осмысленном взгляде ее глаза вовсе не были распахнуты во всю ширь, напоминая медные колокольчики.

– Как ты думаешь, я тебя люблю? – спросила она.

– Я в этом даже не сомневаюсь.

Она едва сдержала смех.

– Какой же ты самовлюбленный! Если так, то почему я тогда предлагаю развестись?

– Это называется садомазохизм, в психологии есть даже такое утверждение: чем больше человека любишь, тем сильнее его мучаешь, чем больше боишься его потерять, тем сильнее хочешь с ним расстаться, отталкиваешь человека, который заботится о тебе, потому что боишься, что он не может заботиться о тебе вечно.

Она снова прищурилась, сосредоточенно вглядываясь в его лицо, он даже ощутил неприятное жжение.

– Кто тебе это сказал, доктор Мо или доктор Цзинь?

Он вышел из спальни и через пять минут вернулся обратно со стопкой книг. Разложив их на кровати, он произнес:

– Чтобы понять, что с тобой происходит, я проштудировал двенадцать книг.

– И что же со мной происходит? – серьезно, точно постигая новую науку, осведомилась Жань Дундун.

– В детстве в какой-то момент ты почувствовала себя брошенной.

– Чушь.

– Тебя бросили не в обычном смысле этого слова, это был психологический отказ, просто ты этого не осознала. Вот вспомни, о чем ты больше всего беспокоилась каждую ночь, когда, свернувшись под одеялом, слышала, как отец открывает дверь и уходит к соседке?

– Боялась, что об этом узнает мама.

– Это то, что лежит на поверхности, но глубоко в душе ты беспокоилась о том, что отец может вас бросить. Это чувство напоминает родимое пятно, ты про него вроде и не вспоминаешь, а оно все равно есть. Поэтому, когда ты завязала серьезные отношения, тебя то и дело охватывает страх быть брошенной, этот страх ждет малейшей возможности, чтобы заявить о себе.

– Shit, – выскочило у нее.

– Спусковым крючком для тебя стало то, что я заказал номер в отеле и ничего тебе не сообщил. Стоило тебе заподозрить меня в измене, как в тебе тотчас проснулся страх быть брошенной, поэтому ты и решила уйти первой, чтобы взять инициативу в свои руки и избежать повторения той боли.

– Это не доказывает того, что я тебя люблю, – холодно усмехнулась она. – Ты всего лишь ищешь оправдания, веря в собственную безупречность, поэтому сейчас преимущество у тебя. Я же, вроде как несправедливо обвинив тебя, теперь должна продолжать выполнять свои супружеские обязанности. А вот это ты читал? – Она указала на книгу Берта Хеллингера. – Почему ты не ссылаешься на его теорию? Берт Хеллингер, например, говорит, что безупречные люди, как правило, очень опасны. Если безупречный человек копит в себе негатив, то своими разрушительными действиями он способен погубить отношения, а вот тот, кто ощущает себя виноватым, обычно готов идти на компромисс и загладить свою вину. Так что можешь не умничать, со мной этот номер не пройдет, все эти книги я читала еще в университете.

– Если в случае с компромиссами и заглаживанием вины идти от противного, то тогда уж я должен ощущать себя виновным, а ты себя – безупречной.

Она на секунду застыла, признав, что здесь он все-таки прав. В конце концов, ей всегда казалось, что виноватым был именно он.

– К тому же тобой движет психологический импульс, в результате ты переносишь ненависть с одного человека на другого. Раскрывая преступление, ты возненавидела Сюй Шаньчуаня за то, что он путался с женщинами и изменял жене. Эту ненависть ты перенесла на меня, решив, что я поступаю точно так же. Ты запуталась в объектах ненависти. На самом деле ты ненавидишь не меня, а измену как таковую, твоя ненависть практически наполовину зависит от переживаний, которые вызывает у тебя твоя работа.

– Сильно сказано.

Этот комплимент прозвучал из ее уст как сарказм, тем не менее она потянулась к Му Дафу, чтобы обнять. Он нагнулся, собираясь поцеловать ее. Она не уклонилась, и он расценил это как согласие, но не успел он коснуться ее губ, как она вдруг его оттолкнула, да так резко, словно ее случайно ударило током.

– Теория может ввести в заблуждение, а вот тело не обманешь.

64

Она сказала, что хочет несколько дней побыть одна. Без всяких возражений он взял свой чемодан и вышел за порог, да с такой скоростью, что, казалось, не касался пола, вжух – и умчался, словно какой-нибудь поезд на магнитной подушке, ни дать ни взять – двадцатилетний парнишка. В ее памяти тут же возник один молодой человек… Звали его Чжэн Чжидо. В один из летних дней двадцать лет тому назад он точно так же легко и шустро помогал ей донести чемодан сперва от стойки регистрации до женского общежития №10, а потом – с первого на пятый этаж до комнаты №503. Задыхаясь на ходу, она нагнала его, когда он уже занес чемодан в комнату. «У тебя словно крылья за спиной», – сказала она ему. «Я каждый день занимаюсь пробежкой», – ответил он. «Ты же видишь, что чемодан на колесиках, к чему было его нести?» – спросила она. Тогда он, ни слова не говоря, приподнял короткий рукав и показал кругляши бицепсов. «То есть ты нес чемодан в руках, чтобы продемонстрировать свою силу?» – «Нет, – ответил он, – просто боялся запачкать колесики». – «Ты так заботишься обо всех первокурсниках?» – «Сегодня я ждал с самого утра до самого вечера, но встретил только одного человека». – «Почему?» – «Я изучил все фотографии прибывающих, и мне понравилась только ты».

Первая любовь настигла ее со всей своей неизбежностью. Он учился курсом старше и был чертовски привлекателен, прямо как главный герой какой-нибудь дорамы. Сперва он ей не понравился, показался чересчур зацикленным на постановке целей, да и идеалы у него были слишком предсказуемые, поэтому ни на его звонки, ни на сообщения она не отвечала.

Между тем он словно проник в ее мозг, казалось, он угадывает любое ее желание. Как-то ночью, когда она почувствовала, что проголодалась, у нее вдруг пиликнул телефон – от него пришла эсэмэска: «Спускайся, я принес лапшу с улитками». «Откуда он знает, что я люблю лапшу с улитками? И как он узнал, что