про те сто тысяч франков.

— Я их еще не получил.

— Знаю.

— Ты все, что ли, знаешь?

— Все, не все, а больше вашего. Мы с вами нынче хорошо хитрили, только господин Феро с племянником — а племянник-то — следователь, на минуточку — похитрее нас будут.

— Ты что хочешь сказать?

— Знают они, кто мы с вами такие.

— Да не может быть!

— Наверняка знают. Он же вам не отдал вашу сотню тысяч?

— У него этих денег в Ла Пулардьере нет.

— А вот это вы ошибаетесь.

— То есть как?

— Когда господин Феро со мной расплачивался, он ящик стола открывал. У него там много больше ста тысяч. Я видел пачки денег.

— Вот оно что!

— И потом посудите: зачем ему нужно было вызывать меня к себе да устраивать так, чтобы мы встретились, если он ничего не подозревает?

Николя Бютен пожал плечами.

— Меня господин Феро считает честным малым, — сказал он, а тебя…

— За мной-то он точно следит.

— Это почему?

— Да он знает, что я разбойник и был в черных грешниках.

— Откуда знает?

— Оттуда, что я ему сам сказал.

— Ты что, негодяй, погубить нас хочешь? — вскинулся Николя Бютен.

— Вовсе не хочу, капитан, — сказал Патриарх. — Потому и вызвал вас потолковать о двух делах.

— О чем же?

— Первое дело: господин Феро все знает и вас не нынче — так завтра возьмут.

Николя махнул рукой — вроде бы пренебрежительно, но не без испуга.

— А потом — давайте-ка все это уладим.

— Как же?

— Заберем вашу сотню тысяч да поделим пополам.

— И как же ты это сделаешь?

Патриарх иронически засмеялся.

— Ну, вы, понятное дело, женились, честным человеком заделались — это я знаю.

— Ты не смейся, а говори.

— Я нынче в Ла Пулардьере даром времени не терял.

— И что?

— Я туда хоть сегодня, хоть завтра войду и выйду, как у себя на ферме.

— Так что же? — с дрожью в голосе спросил Николя Бютен.

— Как "что"? — невозмутимо ответил Патриарх. — Вы уж выбирайте, капитан: либо советник нас отправит на гильотину, либо мы ему зададим овса, да с мешком в придачу, и свои сто тысяч заберем.

— Так ты хочешь убить господина Феро?

— И с племянником вместе, — цинично сказал старик. — Либо мы волка пристрелим, либо он нас сожрет.

Николя Бютен замахал руками.

— Вы рассудите только, — сказал Патриарх. — Мертвые-то не разговаривают. Сейчас только советник с племянником одни и знают, кто мы такие…

— Думаешь, так?

— Станут покойниками — никому не расскажут. Так ведь? Вот и выбирайте…

Николя Бютен утер лоб, покрытый холодным потом.

Он цепенел от ужаса при мысли, что придется убить человека, обеспечившего счастье его матери и сестры…

XX

Патриарх расхохотался:

— Нет, честное слово, капитан — я же видел вас в деле! Никогда бы не подумал, что женитьба так вас переменила. Еще, пожалуй, пойдете сами к жандармам да скажете: "Вы знаете, это я напал на замок Монбрен, это я капитан черных братьев. Будьте так любезны отрубить мне голову поскорее". Так или нет?

— Ты со мной не шути! — злобно сказал Николя Бютен.

— Черт побери, да будь наши бедные товарищи сейчас живы, они бы еще не так над вами посмеялись.

— Ты же не знаешь, что господин Феро…

— Все я знаю, а еще я знаю то, чего вы раньше не знали: что господин Феро не забыл старого ремесла, занимается теперь сыском ради удовольствия. И дай мы с вами ему только время — головы нам не сносить.

Николя Бютен опять утер пот со лба.

— А вообще-то, — продолжал Патриах, — если угодно, я возьму на себя ту часть работы, что вам так претит.

— То есть?

— Вы займетесь племянником, а дядюшкой — я.

— Ты в самом деле думаешь, — сказал Николя Бютен, — что это так легко?

— Да. Плевое дело.

— Ну так расскажи.

— Я полдня провел в Ла Пулардьере и все придумал.

— Так, интересно!

— Господин Феро спит на первом этаже, прямо в кабинете, что выходит в столовую.

— А племянник?

— Племянник ночует на втором этаже, в конце длинного коридора.

— А слуги?

— В доме слуг нет: только одна старая служанка. Она глухая, а спит на самом верху, на чердаке. Остальные кто на ферме, кто в службах.

— А в дом-то как попасть?

— Через окно буфетной: его никогда не закрывают, чтобы в доме не воняло, а выходит оно в сад. Из буфетной можно пройти в кухню, а кухня в конце коридора между гостиной и столовой. Если угодно, так завтра же ночью и пойдем.

Николя Бютен все не решался.

— Послушайте, — сказал Патриарх, — теперь господин Феро с племянником одни про нас знают. Вы в Мирабо теперь солидный человек, вас все уважают, так что вам бояться нечего. А я живу отсюда в двадцати верстах, и кобыла у меня хорошая. Положим, на дело мы пойдем в двенадцатом часу ночи, в четыре часа я дома, в шесть меня видят в Лурмарене за плугом — кто на меня подумает?

— Ах ты, дьявол! — прошептал Николя Бютен. — Ведь искушаешь меня!

— Да я вам просто говорю, как башку сохранить.

— А если я соглашусь… тогда ты берешь советника на себя?

— Ну да.

— Тогда ладно! — злобно сказал Николя.

— Договорились?

— Договорились.

— И что, до завтра?

— До завтра, — машинально повторил Николя Бютен. — Где встречаемся?

— На ферме Сой. Там никого нет, хозяева оставили ключ под дверью.

— А что не здесь? — спросил бывший капитан, содрогнувшись, когда услышал название, напомнившее ему о последнем злодействе — убийстве Рабурдена.

— А то, что не нравятся мне в последнее время люди из "Черного голубя".

— Ладно, на ферме — так на ферме.

— Я там буду в десять часов, лошадь поставлю в стойло.

С этими словами Патриарх поднялся.

— С собой захвачу кувалду — куда как лучше, чем кинжал или нож. Раз — и готово. Тот даже пикнуть не успел.

— А мне, — равнодушно ответил бывший капитан, — лучше моего кинжала ничего не надо.

— Дело привычки, — сказал Патриарх.

И два бандита пожали друг другу руки.

Патриарх сел на свою тележку, а Николя Бютен зашагал через виноградники к Ла Бому. По дороге он думал:

"Ясное дело, Патриарх прав. Раз у господина Феро сто тысяч франков при себе, а мне он их не отдает — значит, готовит западню. Нет, тут долго думать нечего! Он сам виноват! "

Потом ему пришла в голову новая мысль:

"Но про меня ведь знают не только советник с племянником, а еще и моя свояченица. От нее-то как избавиться?"

И, подходя к дому, Николя Бютен