— А что ей нужно взамен? — настороженно поинтересовался Даламар.

— Твоя преданность.

— А еще?

— Небольшая услуга.

— И в чем же она заключается?

— Твой друг, Палин Маджере...

— Он мне не друг.

— Тем лучше. Палин что-то замышляет против Богини. Конечно, Владычица его уже раскусила и могла бы покончить с ним одним ударом, однако сейчас Она слишком занята, а потому с благодарностью примет твою помощь.

— Что я должен делать? — спросил маг.

Мина пожала плечами.

— Да ничего особенного. Просто предупреди Ее, когда он начнет действовать. Об остальном Она позаботится сама.

— А потом?

— Ты воскреснешь и будешь иметь все, что только пожелаешь, включая власть над армией мертвых. Вдобавок... — Мина улыбнулась.

— Вдобавок?

— Она вернет тебе свою магию.

— Мою магию, — подчеркнул Даламар. — Мне не нужна магия, добытая ею через мертвых. Я надеюсь получить ту, которой когда-то владел сам.

— То есть магию Богов? Хорошо.

До сих пор Такхизис не сдержала ни одного своего обещания. Но эльфу так хотелось верить, что для него еще не все потеряно...

—Я согласен, — сказал он.

Гилтас затруднялся сказать, сколько недель миновало с тех пор, как беженцы из Квалинести ступили на сильванестийские земли, ибо в этих заколдованных лесах дни плавно перетекали один в другой. Эльфы были довольны, король — нет. Его тревога стремительно возрастала: Эльхана продолжала лгать сильванестийцам, подробно рассказывая им о том, что ест на завтрак Сильванеш, лежащий в своем шалаше, о чем он говорит и с каким трудом идет на поправку. Гилтас молча наблюдал за отчаянными попытками королевы укрыться от холодной правды под теплым одеялом, сплетенным из лжи, и недоумевал, почему же эльфы выслушивают все это, не задавая ей никаких вопросов.

— Наш народ не терпит перемен, — пояснил Кайрин, заметив его удивление. — Мы даже попросили магов прекратить смену времен года, так как были не в силах смотреть на осеннее увядание природы. Я знаю, вам этого не понять. В ваших жилах течет горячая человеческая кровь, и вы нервно подсчитываете секунды, проведенные в бездействии.

— Но перемены уже наступили, — возразил Гилтас, — и ваши желания им не указ.

— Да, — согласился Кайрин с печальной улыбкой. — Этот бурлящий поток уже унес прочь многое из того, что мы любили. Однако теперь он более или менее успокоился. Возможно, его течение прибьет нас к какому-нибудь тихому берегу, где мы обретем покой.

— Рыцари Тьмы находятся на грани отчаяния! — воскликнул Гилтас. — У них не хватает людей, они страдают от недоедания и просто на глазах падают духом. Сейчас самое время атаковать их!

— И что из этого выйдет? — спросил Кайрин, пожимая плечами. — Да, рыцари в отчаянии. Но они будут яростно сопротивляться, и в итоге многие наши собратья погибнут.

— Как и враги, — заметил Гилтас.

— Смерть человека похожа на гибель муравья: на смену одному тут же спешат полчища других. А смерть эльфа равносильна падению старого дуба. Сотни лет пройдут, прежде чем на его месте вырастет новый. Мы не можем позволить себе рисковать — нас и так слишком мало.

— А что будет, когда эльфы узнают правду о Сильванеше?

Кайрин окинул взглядом вечнозеленый лес.

— Они уже знают ее, Гилтас, — вымолвил он. — Но из страха перед зимней непогодой предпочитают прятаться среди иллюзий о вечной весне.

Вскоре беспокойство Гилтаса о сильванестийцах сменилось тревогой за судьбу собственного народа — квалинестийцы раскололись на два лагеря, один из которых, к сожалению, возглавила жена короля. Обуреваемая жаждой мщения, она призывала верных ей эльфов напасть на Рыцарей Тьмы, окопавшихся в Сильваносте, и выгнать их оттуда, независимо от того, присоединятся к ним сильванестийцы или нет. Гилтас отговаривал Львицу как мог: он не сомневался, что подобная вольность в чужой стране повлечет за собой новый, возможно, даже окончательный разрыв между двумя эльфийскими нациями, и искренне удивлялся недальновидности супруги.

— Это тебя поразила слепота, — сердито сказала она. — Ты ничего не видишь из-за тьмы, окутавшей твой разум.

Львица ушла от него и поселилась среди войск Диковатых Эльфов. Гилтас горько сожалел о ссоре с ней — первой со времени их свадьбы, однако, будучи королем, он не имел права уступить жене и одобрить план, угрожавший обернуться катастрофой для квалинестийцев.

Вторая группа беженцев уже успела полюбить размеренный образ жизни, который вели сильванестийцы. Их разбитые, исстрадавшиеся сердца сразу потянулись к мирному существованию в прекрасном лесу, напоминавшем им о родной земле, а префект Палтайнон всячески подогревал стремление эльфов к безмятежности, попутно пугая их человеческой природой Гилтаса: он-де был слишком сумасброден и непостоянен, чтобы понять тонкую эльфийскую натуру, а без этого он не имел права называться квалинестийским королем. Да и вообще, если бы не преданность и храбрость Палтайнона, то все беженцы умерли бы еще в пустыне.

Некоторые из эльфов открыто осуждали лживые разглагольствования префекта и заступались за своего короля, но большинство, признавая былые заслуги Гилтаса, ничуть не возражали против его ухода, ибо он напоминал им о прошлом и бередил кровоточившую рану, в то время как они мечтали о покое. Что же касается сильванестийцев, то они недолюбливали Гилтаса и без наветов Палтайнона.

Король чувствовал себя так, словно он попал в трясину и теперь дюйм за дюймом погружался на дно. Все его попытки выбраться наружу или докричаться до своих собратьев оканчивались неудачей. Ему оставалось лишь молча ожидать развязки.

Правда, пока в Сильванести ничего не происходило: Рыцари Тьмы по-прежнему прятались за городскими стенами, не смея и носа оттуда высунуть, а эльфы упорно не желали действовать.

Гилтас стал часто гулять в одиночестве — погруженный в мрачные мысли, он сейчас не хотел видеть рядом с собой даже Планкета. Однажды, во время очередной такой прогулки, он услышал крик в небесах и, посмотрев вверх, обомлел: там, над деревьями, выискивая удобное место для посадки, кружился грифон со всадником на спине. Это означало, что перемена — плохая или хорошая — все-таки наступила.

Король бросился к лагерю Эльханы, расположенному в тридцати милях к югу от границы с Блотеном. Основная масса эльфов, включая беженцев из Квалинести и осажденного Сильваноста, находилась именно здесь. Другая, тоже весьма значительная часть эльфийских сил была сконцентрирована вдоль реки Тон-Талас и в Кровоточащих Лесах, окружавших столицу. Однако, даже будучи разбросанными по всей своей территории, сильванестийцы поддерживали постоянный контакт между собой, используя для доставки донесений ветер и различных лесных существ.