время как на бессознательном уровне он может испытывать ужас перед ней, а в сновидениях она может преследовать его в образе страшного животного.

В мифе об Эдипе отражены два аспекта – отцеубийство и инцестуозная связь с матерью. Фрейд рассматривал инцестуозность в ее непосредственном сексуальном значении. Для Юнга инцестуозная связь с матерью имела иной смысл. Он исходил из того, что в первооснове кровосмесительных вожделений заложено не сексуальное влечение, а стремление человека снова стать ребенком, обрести материнскую заботу и защиту, очутиться в утробе матери, чтобы вторично родиться.

Инцестуозная связь имеет не сексуальную, а скорее мифологическую, символическую подоплеку. Современный человек полагает, что он давно избавился от кровосмесительных желаний, и совершенно не понимает того, что бессознательно предается кровосмешению, но не в сексуальном плане, а в других сферах жизни, в частности в религиозных переживаниях с их соответствующими символами.

Лев, Бык и жертвоприношение

В конце книги Юнга «Метаморфозы и символы либидо» содержался раздел, названный им «Жертва» и посвященный жертвоприношениям, которые осуществлялись в древнем мире. Швейцарский психиатр обратился к различным мифологическим сюжетам, включая сказания о Зигфриде, митрических обрядах жертвоприношения, смерти божественного Быка.

На основе осмысления мифологического материала и воспроизведения высказываний различных авторов он пришел к некоторым, имевшим в то время для него особый смысл суждениям: человек должен оставить отца и мать, когда он хочет добиться обретения целостной личности; ради достижения свободы можно и нужно пожертвовать героем; имеется внутреннее побуждение, влекущее человека к принесению жертвы; после жертвоприношения наступает поразительное плодородие.

Фактически в данном разделе работы «Метаморфозы и символы либидо» содержалась скрытая мысль о необходимости символического убийства основателя психоанализа. Для обретения Юнгом независимости и полной самостоятельности необходимо было принести в жертву его духовного отца, Фрейда. Речь шла о противостоянии Льва (Юнга, по гороскопу) и Быка (Фрейда, тельца по гороскопу).

Лев – символ солнца, наиболее сильной солнечной жары. Бык – животное, принесенное в жертву в культе Митры. С точки зрения рассмотрения либидо, лев – олицетворение возвышенной, духовной ипостаси сексуальности, а бык – приземленной, животной ее части. Принесение в жертву быка означает ниспровержение описательной теории либидо и торжество генетической теории. В более широком плане, то есть с точки зрения отношений между Юнгом и Фрейдом, принесение в жертву быка – неизбежная необходимость, обусловленная жизненным циклом отделения сына от отца, умирания и возрождения героя, преобразующего психоанализ.

В разделе «Жертва» в завуалированной форме скрыта та драматическая борьба Юнга самим собой, когда он хотел выйти из-под власти строгого отца, каким был для него Фрейд, и в то же время сохранить его дружеское отношение к нему. Отсюда проистекала попытка оправдания своих деяний, которые рассматривались им как добровольные и недобровольные: отход от Фрейда обусловлен не только индивидуальными запросами Юнга как личности, стремящейся к самосовершенствованию и творческому развитию психоаналитических идей, но и архаическими пластами либидо, взывающими к возрождению путем принесения жертвы.

Именно под этим углом зрения швейцарский психиатр рассматривал используемый им в работе мифологический и философский материал, стремясь тем самым показать как историческую необходимость в жертвоприношении, так и оправданность подобного деяния и со стороны того, кто осуществляет жертвоприношение, и со стороны того, кто оказывается жертвой. Не случайно он привел выдержку из философского труда Ф. Ницше «Так говорил Заратустра», в которой более прозрачно, по сравнению с описанием жертвоприношений в древнем мире, проступает его собственная философия:

«Имеющий цель и наследника желает смерти и в ту минуту, как она нужна для этой цели и для его наследника».

Фрейд с нетерпением ждал публикации второй части работы Юнга «Метаморфозы и символы либидо», поскольку хотел окончательно убедиться в том, в каком направлении идет его духовный сын и наследник.

Понял ли он подлинный смысл того, что содержалось в ней в скрытом виде? Соотнес ли он с собой сюжеты, касающиеся существа жертвоприношений, в частности убиение Быка?

Известно, что Фрейд дважды терял сознание в присутствии, когда тот рассказывал о болотных трупах, а также спорил с ним по поводу действий фараона Аменхотепа IV, пытавшегося, по мнению основателя психоанализа, стереть память о своем отце. В обоих случаях он воспринимал происходящее через призму отцеубийства. Кроме того, в одном из писем 1910 года в ответ на юнговское истолкование мифологического и митраического материала Фрейд дал иную интерпретацию умерщвления Быка, которая была осуществлена им с позиций мифологической проекции вытеснения сексуальности, а не с точки зрения добровольного и вынужденного самопожертвования, как полагал швейцарский психиатр.

Учитывая изложенные выше обстоятельства, можно предположить, что Фрейду не составляло труда понять смысл соответствующих рассуждений о жертвоприношении. Однако, следуя, видимо, негласно принятым ими обоими правилам интеллектуальной игры, он ничего не сказал об этом ни автору «Метаморфоз и символов либидо», ни другим психоаналитикам.

Если до публикации швейцарским психиатром второй части книги Фрейд лишь выразил тревогу по поводу того, что тот может исчезнуть «в клубах религиозно-либидозного тумана», то, прочитав вторую ее часть, он лишь сухо заметил, что работа о либидо понравилась ему в частностях, но не понравилась в целом. Это было сделано им в письме Юнгу от 14 ноября 1912 года.

Несмотря на внутреннюю готовность принести в жертву своего духовного отца, нашедшую отражение в его работе «Метаморфозы и символы либидо», личные встречи с основателем психоанализа чаще всего сопровождались тем, что Юнг попадал под его влияние, а идея жертвенности отступала на задний план перед возможностью их дальнейшего сотрудничества. Показательной в этом отношении была их встреча в Мюнхене, после которой швейцарский психиатр писал Фрейду, что он коренным образом изменил свою позицию. Еще раз заверяя его в том, что в личном плане он не отречется от основателя психоанализа, Юнг писал:

«Простите, пожалуйста, мои заблуждения, которые я не хочу не объяснять, не оправдывать».

Но вдали от Фрейда личные обиды сына на духовного отца и его стремление к обретению независимости давали знать о себе. Стоило только основателю психоанализа высказать критические замечания в его адрес, как тут же Юнг высказал обиду на то, что тот сильно недооценил его труд о либидо.

Судя по переписке между ними в декабре 1912 года, на протяжении одного месяца после мюнхенской встречи отношения между Юнгом и Фрейдом настолько обострились, а тональность писем первого стала столь взрывоопасной, что создается впечатление, будто сын вынуждал своего духовного отца самому осуществить жертвоприношение.

После того как в своем письме от 18 декабря 1912 года Юнг заявил, что техника обращения основателя психоанализа с его учениками и пациентами ошибочна, но никому не приходит в голову