Почему никто не говорил мне, не вдалбливал в мою маленькую голову с самого рождения, что мы смертны? Что смерть ходит за нами по пятам и может ударить в любой момент?

После осознания этого не остается больше сомнений, нерешительности, неуверенности. Завтра может не наступить и надо делать все сейчас, именно в этот момент!”

Сил плыть уже не было. Одежда мешала. Волна накрыла Киру с головой и в этот раз она не всплыла.

Она распахнула глаза. Яркие пятна солнечных лучей, что проникали в глубину моря, заплясали перед глазами.

Инстинкт жизни заставил ее руки и ноги двигаться и грести, но течение бросало ее из стороны в сторону и все смешалось.

Непроизвольный вдох и вода заполнила горло. Пузырьки воздуха вспорхнули к свету. И в тот момент Кира почувствовала обжигающую боль.

Гул в ушах зазвенел колокольным звоном. Яркие пятна замерцали перед глазами, и ей показалось, что она падает в глубину.

Холод забирал у Киры все страхи, все печали и в тот момент, когда она поняла, что все погружается во тьму, на ее устах была улыбка.

Она больше не боялась.

Любовь

Ари вздрогнул, втянул через нос полный кислорода воздух и открыл глаза. Светильники на потолке резали глаза. Мерное пиканье приборов медленно вторгалось в сознание вместе с запахами…

“Я в больнице?” – лениво подумал Ари, и потянулся, чувствуя себя невероятно отдохнувшим и полным сил.

Взгляд скользнул по палате и остановился на конверте, что мирно лежал на тумбочке. Родным, знакомым почерком было написано: “Ари от Киры. Открыть после похорон”.

И в этот момент сердце Ари окаменело.

Ледяной водой память обрушилась и осознание, того что он жив потрясло.

“Если я жив, может ли обозначать что… – Артур сглотнул и стянул с себя кислородную маску”.

– Кира? – выдохнул он и резко сел. Руки затряслись.

Юноша протянул руку, сжал письмо и вскочил на ноги. С тела сорвались датчики, с рук – капельница, и брызги крови окрасили простыни, но он не заметил этого. Приборы пронзительно запищали.

В голове лишь билось: “Я должен что-то сделать!”.

Он схватил цепочку с кулоном с тумбы и заметался по палате, ища, что надеть. Вдруг в палату ворвались доктора и медсестры во главе с его отцом.

Немая сцена: Ари в медицинской рубахе, в которой светил задом и доктора, готовые реанимировать сына главврача.

Ари резко развернулся.

– Где моя одежда? – воскликнул он.

– Тебе нельзя вставать, – только и смог сказать ошарашенный Дмитрий Демидович. Ари скривил лицо и быстро прошмыгнул сквозь толпу опешивших медицинских работников. Он знал, что у отца в кабинете точно должна была быть запасная одежда. Конечно, это был, скорее всего, костюм, но Ари подойдет все, в чем не светят задом.

Он из последних сил старался не думать, что Киры уже больше нет.

Отец протолкнулся следом и поспешил за сыном.

– Дмитрий Демидович…? – окрикнула его одна из медсестер, но главврач не обратил внимания на нее и распахнул дверь в свой кабинет.

Артур натягивал брюки запасного костюма отца, что были ему велики.

– Ты должен быть сейчас в палате. Ари, ты чуть не умер. Мы должны проверить твое сердце! – воскликнул отец, а юноша только покосился на него и затянул пояс потуже. Он натянул рубашку и застегнул пару из десятка мелких пуговиц рубашки.

– Ари! Ты меня слышишь? У тебя была остановка сердца. Два раза была клиническая смерть! Мы вытащили тебя с того света!

Артур резко замер и поднял голову на отца.

– Где Кира?

– О чем ты? – отец помотал головой, раздражаясь от странного поведения сына. Он уже раздумывал вызвать медбратьев и насильно заставить Ари лечь в постель, но так же он понимал, что сын без боя не сдаться, а это может вызвать еще один приступ.

– Я должен был умереть, чтобы она жила. Если я жив, значит Кира мертва. Но, надеюсь, я успею, – бредил Ари. Он запихнул ноги в отцовские парадные туфли и готов был бежать дальше.

– Где мой телефон?

Отец невольно бросил взгляд на стол. Артур увидел свой телефон на столе и схватил его.

Заряд был на исходе.

Не обращая внимания на отца, Ари набрал номер Киры. Телефон был вне зоны доступа. Холодок пробежался по спине.

Он не хотел верить в то, что было очевидно.

Юноша схватил со стола письмо, что написала ему Кира, и резко распахнул дверь. Игнорируя протесты отца, он побежал по коридору. Телефон в кармане отца завибрировал. Он отвлекся от сына и, даже не посмотрев на контакт, ответил.

Ари преградили дорогу два медбрата, но юноша был профессиональным спортсменом. Уклонившись от их захвата, он выскочил на лестничную площадку и понесся вниз.

Выбежав, он закричал что есть мочи:

– Выходи! Я знаю, что ты слышишь меня!

Немногочисленные посетители больницы и пациенты, что вышли подышать свежим воздухом, ошарашено обернулись на него.

Но Ари было все равно, что они о нем думали.

– Выходи, сволочь! Где Кира?

Взгляд метался и цеплялся за незнакомцев в поисках жнеца смерти, но его не было. На намотанной на руке цепочке качался кулон с ее инициалами.

Артур от злости закричал.

Он поднял руку с конвертом и, с трудом контролируя пальцы, распечатал его. Руки затряслись, когда он увидел такой родной подчерк:

“Любимый мой!

Не злись.

Ты думал, что я бы смогла жить дальше, зная, что ты отдал жизнь ради меня? Ты сделал больше, чем мог: ты дал мне лучший год в жизни. Ты подарил мне одиннадцать месяцев, забрав у себя почти три года. Спасибо тебе. Я так тебе благодарна!

Ты – лучшее, что произошло со мной в этой жизни.

Ты, наверное, не догадываешься, но ты самый умный человек, которого я знаю. Помни, что никогда не поздно начать все сначала. Конец наступает только тогда, когда наступает смерть. Ты не знаешь, что будет завтра. Жизнь так непредсказуема. Не смей попусту тратить время.

Теперь ты должен жить за двоих. Пусть каждый прожитый день будет наполнен счастьем.

Женись. Пусть у тебя появиться много детишек. Люби их. Путешествуй. А может и нет… Это мои мысли, а ты найди свой путь счастья. Ведь именно для этого мы пришли в этот мир.

В конце концов, тебе ведь тоже осталось не так уж и долго. Твоя смерть произойдет примерно в шестьдесят пять лет.

Теперь мы оба знаем дату нашей следующей встречи.

Я продолжу жить, просто в другом качестве… Я тебе когда-то давно говорила: моими словами будет ветер, моими руками – волны, глазами будет небо, а поцелуями – горячие лучи солнца.