До чего же эта поговорка была здесь уместна! Мне казалось, я прямо ощущала, как неприятна ему Гвенни. Порой он не мог этого скрыть. Я знала теперь причину его мрачности, тайной грусти в его глазах.

Мне хотелось презирать и ненавидеть его, но я не могла. Я не испытывала ничего, кроме жалости и всепоглощающего стремления утешать его.

«Это нас не касается». Слова кузины Мэри продолжали звучать у меня в ушах. «Ну конечно, это нас не касается», — сказала я своему отражению.

Однако я продолжала думать о нем с печалью, но и с какой-то смутной надеждой… На что? Я и сама не знала.

Когда я встала на следующее утро, мне сказали, что кузина Мэри еще в постели. Обеспокоенная, я заглянула к ней.

— Просто я начинаю чувствовать свой возраст, — объяснила oria. — Я всегда поздно встаю после того, как проведу вечер в гостях. Скоро поднимусь.

— Так вы не чувствуете себя плохо?

— Нет, нет. Я не считаю нужным пересиливать себя.

Особенно теперь, когда у меня появилась помощница.

— Боюсь, что от этой помощницы пока мало проку.

— А вот я скажу тебе, что ты можешь сделать сегодня утром. Поезжай на ферму к Бреккетам и скажи им, что Джим Берроуз рассматривает вопрос о луге «Три акра». Хорошо? У него самого нет сегодня времени, чтобы заехать к ним, он собирается в Плимут. Я обещала ему заняться этим.

Обрадовавшись возможности оказать эту небольшую услугу, я выехала сразу после завтрака.

Сидя на кухне у Бреккетов, я пила чай с горячей лепешкой, которую фермерша только что сняла с огня. Я передала то, что мне было поручено, а миссис Бреккет сказала, как ее радует мой приезд в Мэнор.

— Я часто думала, что мисс Трессидор бывает тоскливо одной. Она, наверное, не нарадуется, что вы теперь с ней. Она ведь очень высокого мнения о вас. Я не раз говорила Тому: «Как хорошо для мисс Трессидор, что мисс Кэролайн гостит у нее».

— Да, — заметила я, — хорошо и для меня.

— Нам повезло, что мы живем в этом поместье, говорю я всегда Тому. А вот в Лэндовер Холле… Еще совсем недавно… Я сказала Тому: «Лэндовер уже не тот..: Он перешел к другим людям… Тут призадумаешься».

— Но там теперь все в порядке.

— Да, конечно, но она, говорят, не выпускает кошелька из рук… Разве такая хозяйка нужна Лэндоверу? Не следовало мне говорить об этом.

А мне хотелось, чтобы она продолжала, хотелось узнать как можно больше о том, что происходит в Лэндовер Холле. Но не могла же я сплетничать.

Выйдя из фермерского дома, я повернула лошадь в сторону болот. Меня охватило желание скакать по свежему дерну, чувствовать, как ветер дует в лицо. Я ощущала потребность все обдумать, вспомнить во всех подробностях вчерашний вечер, попытаться представить себе, как сложится мое будущее. Кузина Мэри надеялась, что я останусь у нее, мне тоже этого хотелось, но после того, как я снова встретилась с Полем и поняла, что отношения между ним и его женой напряжены до крайности, во мне проснулось беспокойство.

Бесполезно было говорить себе, что это не мое дело. Я прекрасно сознавала, какие чувства он пробуждает во мне, и хотя, возможно, я ошибалась, но мне казалось, что и я действую на него определенным образом. Если это так, то его отношения с женой легко могут стать моим кровным делом. В том случае, если я не уеду, конечно.

Пора серьезно задуматься над своим будущим.

День был теплый, но с юго-запада дул легкий ветерок. В этих местах чаще всего дул именно юго-западный ветер. Мне казалось, что он напоен пряными ароматами. Я скакала по траве и глубоко, с удовольствием, вдыхала свежий воздух. Вдали была видна старая заброшенная шахта, которую мне когда-то показал Яго.

Я направилась туда.

Несомненно, в этом месте было что-то жуткое. Я вспомнила истории, которые рассказывал мне Яго о появлении духов на старых шахтах. Сейчас, когда я была совсем одна на болоте, а ветер шелестел в траве, мне нетрудно было понять, почему древние суеверия так действовали на местных жителей.

Я приблизилась к краю шахты. Здесь шум ветра напоминал глухой смех. Я отпрянула назад и осмотрелась. С одной стороны местность просматривалась до самого горизонта, но с другой — вид загораживали большие валуны.

Повернув лошадь, чтобы возвращаться, я услышала стук копыт и чей-то голос, звавший меня по имени.

Сначала я подумала, что мне померещилось, потом мне пришли на ум живущие на шахте причудливые человечки, о которых говорил Яго. Но голос казался знакомым, и вскоре я увидела пробиравшегося между валунами всадника.

Это был Поль.

— Доброе утро, Кэролайн, — сказал он.

— Доброе утро. Мне казалось, что я здесь совершенно одна.

— Я направлялся в Трессидор Мэнор, чтобы навестить вас, как вдруг вы появились на дороге, и я понял, что вы едете в сторону болот. Не следует слишком близко подъезжать к старой шахте.

— По-моему, она не внушает опасений.

— Полной уверенности не может быть. Люди считают, что в ней водятся привидения.

— Это только усиливает мое желание посмотреть ее.

— Здесь не на что особенно смотреть. Лет пятьдесят назад в эту шахту упал человек и погиб. Это случилось туманной ночью. Говорили, что его сбросила туда колдунья.

— Среди моих знакомых нет колдуний, а день сегодня ясный и солнечный, так что я в полной безопасности.

Сняв шляпу, он подъехал ко мне и устремил на меня серьезный взгляд.

— Для меня большая радость снова видеть вас, — его голос дрожал от волнения.

Эти слова взволновали меня, пробились сквозь броню моей сдержанности. Я все меньше сомневалась в своих чувствах к нему. Меня рассердило, что я позволила эмоциям взять верх над здравым смыслом, и я обратила свой гнев на него.

— Поздравляю, — сказала я. Его густые брови вопросительно поднялись. — С возвращением Лэндовера, — продолжала я. — Вы можете гордиться всеми произведенными там улучшениями.

Он посмотрел на меня с упреком и проговорил:

— Дом простоит теперь еще сотни две лет и останется в семье.

— Великое достижение. Безусловно, заслуживает поздравлений.

— Я собирался рассказать вам о своей женитьбе, когда мы были во Франции.

— Вот как? А что вас удержало?

— Я обнаружил, что мне очень тяжело говорить об этом.

— Почему же? Это было бы так естественно.

Я направила лошадь в противоположную от шахты сторону. Он был рядом.

— Я хотел поговорить с вами.

— Вы говорите со мной.

— Серьезно поговорить.

— Что же вам мешает?

— Вы теперь совсем не та, что во Франции. Это было для меня очень счастливое время.