Мири печально улыбнулась:

– Даже если бы это было правдой, существует гораздо большая преграда между мною и Симоном – он сам. Он избегает любого проявления нежности. Как могу я предложить свое сердце мужчине, который считает нежность проявлением слабости?

– Вы можете переубедить его. – Эсмея быстро встала. – Надо заняться вашим туалетом и привести вас в подобающий вид. Мои вещи вам не подойдут, но, уверена, у других женщин в доме найдется кое-что для вас.

– Нет. Мадам, пожалуйста, я не могу…

– Можете, и не спорьте, – решительно сказала Эсмея и добавила с озорным блеском в глазах: – Не сомневаюсь, что мужская одежда гораздо удобнее, но в этих потрепанных штанах у вас с господином Симоном ничего не получится.

Через несколько часов Мири бродила по двору конюшни в светло-голубом платье до самых лодыжек, Платье было ей немного тесновато, корсет слегка жал в груди, но нежный голубой цвет шел ей так, словно она была окутана лоскутом ясного неба.

Мири нервно одернула юбку, думая, что не стоили одалживать чужое платье, только поощряя этим своднические наклонности Эсмеи Паскаль. Но после того как открылась ее тайна, оставаться в мужском платье было бессмысленно. Ради пристойности Мири пришлось согласиться на все.

Но это не объясняло глупого волнения внутри, такого же, что она испытывала в детстве, когда наряжалась в женское платье, решив заставить Симона обратить на себя внимание и не думать, что она все еще ребенок. Чувствуя себя совершенно уверенно, она подняла руку и проверила ленточку, которая удерживала ее расплетенные волосы, спускавшиеся по спине. Она не забыла провести рукой по шее и почувствовала вину за то, чего на ней не было. Кулон Мири сняла, когда купалась, и забыла… Нет, если честно, она нарочно оставила кулон на маленьком столе возле кувшина с рукомойником. Что бы ни случилось, она знала, что обязательно вернет его Мартину, и заранее переживала за ту боль, которую причинит своему дорогому другу.

Пройдя через двор, она вздрогнула, увидев выбежавшего из конюшни Ива. Заметив ее, юноша замер, и Мири ожидала, что он смутится, как прежде. Но он бросился к ней и потянул за руку.

– О Лесная госпожа. Вы должны пойти скорее. Вы нужны господину Симону. Больше никого нет. Жак ушел загонять стадо овец, и один ягненок потерялся, пришлось позвать Бернарда на помощь, поэтому здесь только я один…

– Ив, пожалуйста. – Мири осторожно прижала руку к его губам, чтобы он замолчал. – Спокойно скажи мне, что произошло. Что-то случилось с Симоном?

– Нет! – Мальчик готов был расплакаться. – Это Мельда. У нее теленок застрял.

Мири бросилась в конюшню, где уже был Симон. Раздевшись по пояс, он в полном отчаянии лежал на соломе рядом с коровой в коричневых пятнах. Перепачканный кровью и грязью, он засунул руку глубоко в корову и морщился от боли, когда у коровы начинались схватки. Но, увидев Мири, с облегчением вздохнул.

– Симон, что случилось?

Он простонал:

– Предлежание плода неправильное. Голова развернута, и совсем нет места. Он пойдет ногами вперед.

Объяснения не потребовались, она сразу все поняла. Если теленок выйдет ногами вперед, тазовые кости коровы будут сломаны и оба могут погибнуть.

– Хочу перевязать теленка веревкой, чтобы развернуть голову.

Мири кивнула. Не задумываясь, она скинула корсет, спустила сорочку, не обращая внимания на выпученные глаза Ива, и устроилась рядом с Симоном.

– Пусти меня. Моя рука тоньше.

– И скорее всего, что сломается. – Симон сморщился от нового спазма. – Я сам справлюсь. Мне… мне нужно только, чтобы ты подержала конец веревки и потянула, когда я скажу.

Мири присела рядом с Симоном, вытерев ему пот с лица и попытавшись протолкнуть его руку глубже. Ив слонялся рядом, ломая руки. Мири с волнением следила за действиями Симона, но надежды было крайне мало. С ее большим опытом в обращении с животными она знала, что при таком предлежании телята обычно рождались мертвыми. Будет чудом, если не погибнет корова.

Симон стиснул зубы и продвинулся еще глубже. Напряжение в лице прошло, и он наконец выдохнул.

– Хорошо. Думаю… петля уже вокруг теленка. Тяни веревку, а я постараюсь протолкнуть его, чтобы развернуть голову.

Мири сделала, как он сказал, схватив конец веревки, и заняла удобное положение. Лицо Симона засветилось от радости.

– Мири, кажется, голова теленка повернулась. Продолжай тянуть.

Симон протянул руку, чтобы помочь ей, и они начали синхронно тянуть. Появилась голова, а потом быстро вышел весь теленок. Ив даже затанцевал от радости, но лицо его помрачнело, когда он увидел, что новорожденный теленок лежит без движения.

– О господин Симон. Он мертвый.

– Нет, – сказала Мири, не желая сдаваться.

Она прочистила морду теленка и стала дуть ему в рот, а Симон начал надавливать ему на ребра. Теленок вздохнул и дрыгнул ногами.

Они оба упали на солому в изнеможении, заливаясь радостным смехом, Ив присоединился к ним. Симон подхватил теленка и поднес его к матери. Корова устало подняла голову, понюхав теленка, а потом, забыв про усталость, начала его вылизывать. Малыш выпрямил ноги и попытался встать.

Мири много раз наблюдала это чудо, но никогда не переставала радоваться и удивляться. До сих пор ей не доводилось делиться радостью с кем-то еще. Когда она встретилась глазами с Симоном, то поняла, что он тоже несказанно рад. Он взял ее за руку, и между ними возникло глубокое молчаливое согласие, гораздо более прекрасное, чем слова.

Мири склонилась через перегородку и почесала лоб теленка. Он поднял голову, взглянув на нее своими бархатными карими глазами. Ив радостно побежал сообщить маме о прибавлении на скотном дворе, оставив Мири и Симона убираться.

Они занялись уборкой со знанием дела, вычистили стойло, насыпали свежей соломы. Казалось, что они с Симоном работали вместе всю жизнь.

Счистив с себя грязь, она оделась, но не захотела затягивать корсет, который стеснил бы ее движения. Девушка улыбнулась, когда теленок начал цепляться за тесемки корсета.

Отойдя от перегородки, чтобы спасти корсет, она заглянула в столярную, где Симон умывался из ведра с водой, которое принес ему Ив.

Когда напряжение миновало, Мири позволила себе внимательнее осмотреть то, что видела мельком: широкую грудь Симона, мощные сильные руки и плечи. Когда-то она пленилась красотой юноши, но зрелый мужчина теперь выглядел просто великолепно.

Она восхищенно вздохнула. Когда Симон обернулся к ней, она опустила глаза, немного смутившись, что ее поймали за подглядыванием. Но она все же вошла в столярную, чтобы подать ему полотенце.

Симон поблагодарил ее, и возникло неловкое молчание. Мири прислонилась к двери комнаты, пытаясь не смотреть на Симона, который вытирал свою волосатую грудь.