– Как здорово ты развернул теленка в утробе. Где ты этому научился?

– У себя в деревне, – тихо ответил он. – Я родился не охотником на ведьм, Мири.

– Знаю. Рада, что ты наконец-то вспомнил об этом. Он промолчал, немного поморщившись, когда вытирал руку.

– Похоже, будут синяки, – прошептала Мири.

– Дело того стоило, – ответил Симон, мягко улыбнувшись и посмотрев, как корова кормит теленка.

Девушка легонько провела пальцами по теплой коже его обнаженной руки. От этого прикосновения Симон напрягся, но, когда их глаза встретились, Мири почувствовала, как между ними возникло желание. Она неохотно убрала руку и поглядела на стойла.

– Большое сооружение, большое и просторное но почти все стойла пустые.

– Когда-то я думал устроить здесь конезавод.

– Почему же не сделал этого?

– Не знаю. Редко бываю здесь, особенно после того, как начались нападения Серебряной розы.

– Но когда она будет повержена, ты можешь вернуться сюда. Осесть и…

Он прервал ее, покачав головой:

– Я пытался сделать это раньше. Не получилось.

– Это потому, что ты считаешь, что не принадлежишь этому дому. А я думаю: пытался ли ты на самом деле? Из того, что рассказала мадам Паскаль, у тебя отлично получается помогать другим. Но почему бы не помочь Симону Аристиду?

Он повесил полотенце на шею, мокрые волосы рассыпались по лицу, и он подозрительно посмотрел на нее.

– Так, ты уже обсуждаешь меня не только с моей лошадью, но и с моей экономкой. Не знал, что мадам Паскаль такая же сплетница, как Элли.

– У Эсмеи я узнала только то, чего бы ты никогда не рассказал: как ты спас ей жизнь. И не пытайся убедить меня, что тебе это было выгодно. Никогда не слышала, чтобы охотникам на ведьм было выгодно спасать приговоренных за колдовство.

– Эсмея не более колдунья, чем ты, – нахмурился Симон. – Скажу только то, что говорил ей. Помощь ей была лишь искуплением за мои прежние грехи, а у меня, их предостаточно, разве ты не согласна? Сколько бы я ни сделал, будет недостаточно исправить случившееся на острове Фэр и то, что я сделал с тобой.

Мири нежно посмотрела на него:

– Вполне достаточно, что ты пытаешься как-то помочь. Большинство мужчин просто извиняются, повторяя одни и те же ошибки снова и снова.

– Нет никаких гарантий, что я не повторюсь. – Симон отвернулся от нее и ударил руками по столу. – Этот страх мешает мне забыть прошлое. Здесь хорошо жить, и я… я признаюсь, что люблю это место, по крайней мере днем, когда занят на земле или в хлеву. – Лицо Симона помрачнело, мучительно исказилось. – Но по ночам это совсем другая история. У меня слишком мало времени думать, и невозможно избавиться от себя самого, оттого, что я натворил. Я ужасно одинок.

– Так не должно быть, Симон. Есть люди, готовые забыть твое прошлое, даже если ты сам не можешь, готовые… любить тебя, если ты им это позволишь.

Одна из них стояла перед ним, хотя и не смела сказать ему об этом. Мири потянула его за руку, пока он не повернулся к ней лицом, и, дрожа от собственной смелости, положила ладони ему на грудь. Пальцами она провела по темным волосам на груди и почувствовала приятный контраст, коснувшись шелковистой кожи. Подняв на него взор, она позволила сердцу просиять через глаза, чтобы они сказали ему все, чего не могла произнести вслух. Симон смотрел на нее, затаив дыхание от понимания того, что она ему предлагала, и чего он не мог взять.

– Мири…

Но она накрыла его губы сладким, восхитительно легким прикосновением. Он едва смог усмирить свою неистовую плоть. Схватив ее за плечи, он попытался осторожно отодвинуть ее, но ее губы раскрылись, и язычок игриво прошелся по краю его рта. Тихо простонав, он крепче прижал ее к себе, и все его разумные помыслы в отношении этой женщины растаяли.

– Мири, – хрипло взмолился он. – Не делай этого со мной. Ты знаешь, как трудно мне сопротивляться тебе.

– Тогда перестань противиться, – прошептала она, сомкнув руки у него на шее и прижимаясь так близко, чтобы он мог почувствовать биение ее сердца, тепло нежной упругой груди под открытым платьем.

Ее губы отвечали ему, и его последние бастионы пали. Он жадно целовал ее, зарывшись руками в ее волосы. Но вдруг он резко отстранился от нее, заслышав голоса, шаги Ива, бегущего к конюшне, несомненно, в сопровождении матери.

Симон поспешно отошел от Мири, оба испуганно взглянули друг на друга. Лицо ее раскраснелось, и у нее был вид зацелованной женщины, а он испугался, что его лицо так же предательски сияет. Собравшись с мыслями, он вышел из столярной, стараясь развеять их замешательство.

Ив вбежал в конюшню, радостно сообщив:

– Входите прямо сюда, месье. Она здесь.

Месье? Симон насторожился. Он предупреждал юношу об осторожности с незнакомцами, но человек, вошедший в конюшню за Ивом, не выглядел опасным. На высоком красивом мужчине был плащ на подкладки и шляпа с перьями, наряд этот выглядел очень элегантно, несмотря на трудное путешествие. Угроза исходила из стального взгляда мужчины.

Их глаза встретились, и Симон его узнал. Кто этот человек, он понял еще до того, как Мири вышла из столярной. Она побледнела от испуга и воскликнула:

– Мартин!

Мартин Ле Луп прошел до середины конюшни и резко остановился, когда Симон преградил ему путь. Мужчины уставились друг на друга со старой ненавистью, хотя на лице Симона изобразилось больше усталости, пока он рассматривал своего соперника. Перед ним был уже не развязный мальчишка, которого он помнил с того далекого лета. Казалось, что Мартин Ле Луп подрос на несколько дюймов, раздался в плечах, па тонком лице появились аккуратная бородка и усы. Он был чертовски красив, как утверждала Мири, но в нем не осталось и следа от придворного лоска, несмотря на модный камзол и короткие штаны. Откинув плащ, он положил руку на рукоятку меча, и в его сощуренных зеленых глазах мелькнула опасная смесь обиды и осуждения.

Симон перевел взгляд туда, где он оставил свой меч: возле стойла Мельды, рядом с рубашкой и камзолом. Но, увидев лицо Мири, он сдержался и попытался улыбнуться.

– Мартин, какой сюрприз!

– Очевидно, – сказал Ле Луп, глядя на распущенный корсет Мири так, что она покраснела.

Девушка стала затягивать шнуровку с виноватым видом. Симону захотелось набить Волку физиономию. Он заслонил собой Мири, и от этого жеста Мартин нахмурился.

Не догадался о напряженной ситуации только Ив, который бросился вперед, счастливо воскликнув:

– Какой сегодня замечательный день! Сперва господин Симон вернулся и привез с собой Хозяйку леса, потом Мельда родила теленка, а теперь еще друг госпожи Мири приехал. Какой же он красивый! – Ив с восторгом глядел на Волка. – Смотрите, какая на нем замечательная шляпа… – Ив отошел в сторону, переводя беспокойно глаза с Волка на Симона, начав что-то понимать. – Господин Симон, я сделал что-то плохо? Забыл правило о незнакомцах, да? Но… но месье Ле Луп сказал, что он друг Мири.