— Очень хотелось бы поверить. Как я уже говорил, Райкер был хорошим полицейским. И, как я тоже говорил, отдел кражи оболочек имеет дело с более умными преступниками. А значит, ребятам приходится действовать крайне осторожно. Умные преступники нанимают умных адвокатов, и им нельзя просто так давать в зубы, когда хочется. Отдел органических повреждений занимается всеми, от уличного сброда и до самого верха. Мы действуем более свободно. Именно этого ты… извини, Райкер и хотел, добиваясь перевода. Свободы. — Запрокинув стаканчик в рот, Баутиста поставил его на столик и посмотрел мне в глаза. — Лично я полагаю, Райкера занесло.

— Тра-та-та?

— Что-то в таком духе. Мне несколько раз приходилось видеть, как Райкер ведет допросы. Так вот, по большей части он ходил по краю. Один неосторожный шаг и… — В глазах Баутисты появился страх. Страх, с которым он жил каждый день. — Имея дело с этими подонками, иногда бывает непросто держать себя в руках. Очень непросто. На мой взгляд, именно это и произошло.

— Мой источник утверждает, что Райкер сделал н-с двоим, а ещё двоих оставил с нетронутыми памятями больших полушарий. По-моему, непростительная беспечность.

Баутиста утвердительно мотнул головой.

— То же самое говорит и Ортега. Только дело не так просто. Понимаешь, все случилось в одной чёрной клинике в Сиэтле. Двое нетронутых выскочили из здания, впрыгнули в транспорт и попытались бежать. Когда их аэрокар оторвался от земли, Райкер проделал в нем сто двадцать четыре дыры. Случайно задел и соседние машины. Нетронутые рухнули в Тихий океан. Один из них умер ещё в воздухе, другой — в момент удара о воду. Транспорт затонул на глубине двести метров. Райкер действовал не на своей территории, а сиэтлским фараонам очень не нравится, когда чужаки со значками открывают у них в городе пальбу среди бела дня. Поэтому спасательная команда не подпустила его к телам. Все были очень удивлены, когда извлеченные памяти полушарий оказались принадлежащими католикам, и кто-то в управлении полиции Сиэтла заподозрил неладное. Копнул чуть поглубже и выяснил, что заявления о требованиях веры подделаны. Причем весьма небрежно.

— Или в спешке.

Щелкнув пальцами, Баутиста ткнул в меня рукой. Определенно он уже был в подпитии.

— Попал в точку. Как решили ребята из УВБ, Райкер испугался, что свидетели уйдут живыми, и от безысходности налепил им на памяти бирки «не тревожить». Естественно, когда нетронутых вернули, они в один голос заявили, что Райкер приперся в клинику без ордера, попытался проникнуть по нахалке, а когда его не пустили, прорвался силой и начал задавать вопросы, играя плазмометателем в игру «кто следующий».

— Так все и было?

— Ты насчет ордера? Да. Начнем с того, что Райкер не имел права действовать в Сиэтле. А вот насчет остального никто не знает.

— А что говорил сам Райкер?

— Он сказал, что ничего подобного не делал.

— Только и всего?

— Нет, это длинная история. По словам Райкера, он якобы получил информацию о заведении от одного из осведомителей, постарался хитростью пробраться внутрь, и вдруг по нему открыли огонь. Утверждает, что тоже стрелял в ответ и, может быть, кого-нибудь и зацепил. Но только не в голову. Утверждает, что клиника пожертвовала двумя сотрудниками и сама спалила им головы. Утверждает, что понятия не имеет о фальсификации сообщений о вере. — Баутиста печально пожал плечами. — Того умельца, что проделал фокус с исправлением памяти полушарий, нашли, и он заявил, что ему заплатил Райкер. Прошел проверку на детекторе лжи. Но он также сказал, что лично с Райкером не встречался, тот ему позвонил. Виртуальная связь.

— Что можно подделать. Запросто.

— Точно, — радостно улыбнулся Баутиста. — С другой стороны, этот тип говорит, что до этого неоднократно выполнял работу для Райкера и много раз встречался с ним лично. Это тоже было проверено на полиграфе. Райкер с ним знаком, это бесспорно. И разумеется, УВБ захотело узнать, почему Райкер пошел в клинику один, без прикрытия. Она разыскала свидетелей, случайных прохожих, заявивших, что Райкер вёл себя как сумасшедший, палил вслепую, пытаясь сбить аэрокар. Как я говорил, полиция Сиэтла от этого была совсем не в восторге.

— Сто двадцать четыре отверстия, — пробормотал я.

— Да. Это очень много. Райкер уж слишком рьяно стремился остановить этих двоих нетронутых.

— И все же не исключена возможность, что его подставили.

— Да, не исключена. — Баутиста чуть протрезвел, и в его голосе прозвучали сердитые нотки. — Многое что не исключено. Но факт остается фактом, что ты… чёрт, что Райкер забрался слишком далеко, и когда ветка под ним сломалась, его никто не поймал.

— А Ортега, значит, приняла версию о подставе, вступилась за Райкера, билась с УВБ до самого конца, а когда они все-таки проиграли… — Я кивнул, соглашаясь с собственными рассуждениями. — А когда они проиграли, стала выплачивать закладную за оболочку Райкера. И продолжила собирать доказательства, так?

— Опять попал в точку. Она уже подготовила ходатайство о пересмотре дела, но с момента вынесения приговора должно пройти не меньше двух лет до того, как диск поставят на вертушку. — Баутиста тяжело вздохнул. — А сейчас она места себе не находит.

Некоторое время мы сидели молча.

— Знаешь, — наконец сказал Баутиста, — я, пожалуй, пойду. Мне как-то не по себе разговаривать о Райкере, видя перед собой его лицо. Представляю, каково приходится Ортеге.

— Это лишь одна из сторон жизни в современную эпоху, — сказал я, опрокидывая стакан.

— Да, полагаю, ты прав. Наверное, ты думаешь, я уже должен был бы к этому привыкнуть. Половину своей жизни я провел, разговаривая с жертвами, носящими чужие лица. Я уж не говорю про преступников.

— А Райкера ты кем считаешь? Жертвой или преступником?

Баутиста нахмурился.

— Нельзя так ставить вопрос. Райкер — хороший полицейский, допустивший ошибку. Это не делает его преступником. Но и жертвой тоже не делает. Просто человек вляпался. Да я сам постоянно нахожусь в двух шагах от этого.

— Ты прав. Извини. — Я потер лицо. Посланник не должен допускать в разговоре такие оплошности. — Мне знакомо твое состояние. Знаешь, я что-то устал. Пожалуй, пойду спать. Если хочешь перед уходом пропустить ещё стаканчик — на здоровье. Я заплачу.

— Нет, спасибо. — Баутиста допил то, что у него оставалось. — Старинное правило полицейского. Никогда не пить в одиночку.

— В таком случае мне тоже надо стать полицейским. — Я встал, слегка покачиваясь. Каким бы заядлым курильщиком ни был Райкер, развозило его от пары рюмок. — Надеюсь, провожать тебя не надо.

— Не беспокойся. — Поднявшись из-за столика, Баутиста нетвердой походкой направился к выходу, но, сделав шагов пять, остановился и обернулся, сосредоточенно нахмурившись. — Ах да. Надеюсь, не надо говорить, что меня здесь никогда не было, так?