Шпальке также написал объемное исследование на тему «Приведет ли война между Японией и Россией к существенному ослаблению советских вооруженных сил на западной границе». Эта разработка была поручена ему начальником III разведывательного отдела (Т-3) немецкого Генштаба генералом Штюльпнагелем вскоре после подписания тройственного пакта (Германия, Италия, Япония). «После тщательной работы я пришел к выводу, что у России достаточно сил на востоке и вооруженные силы на западе не потерпят существенного ослабления»[663].

Немцы собирали и текущую информацию об имевшем тогда место упадке торговых отношений между Германией и Россией, например, уменьшении германских поставок, оплате русских вексельных долгов, достигших 4,5 млрд марок, уменьшение поставок из России, в особенности товаров оборонного значения, таких как лес, марганец и т. д.

Материалы для этих сообщений Шпальке получал от председателя «Русского комитета германской промышленности» – Ф. Чунке, с которым был тесно связан. «Русский комитет» был органом «Имперского объединения германской промышленности», который практически осуществлял и регулировал экономическое сотрудничество с СССР. В «Комитете» были представлены все значительные германские фирмы, торговавшие с Россией. «Русский комитет» работал в тесном контакте с советским торгпредством в Берлине[664].

Чунке посещал берлинский «Русский кружок». Это был один из «оазисов», где собирались, по информации Шпальке, люди, оппозиционные гитлеровскому курсу, заинтересованные в сотрудничестве с Россией. Шпальке спрашивали: «Неужели вы в ОКВ (объединенном командовании вермахта. – Ю. К.) ничего не можете предпринять против этого безумия?» Он отвечал, что Штюльпнагель, Фрич и Бек делают все, что в их силах, но Бломберг, «гитлеровский молодчик», слишком слаб, чтобы добиться перемен. После пакта 1939 г. стол Чунке был завален подарками от «Русского комитета», где праздновали это событие[665].

Немецкий Генштаб анализировал следующие аспекты предстоящего «пути на восток»:

а) «Может ли Германия в настоящий период времени позволить себе ведение политической борьбы за мировоззрение и соотношение такой политики с реальными факторами».

б) «Может ли Генеральный штаб взять на себя ответственность за ведение бесперспективной войны с превосходящими силами вражеской коалиции».

в) «Политика сотрудничества с Польшей в борьбе против России». Шпальке в аналитических докладах руководству Генштаба отвечал отрицательно на все три вышеназванных вопроса. Работа, выполненная по пункту «а», была направлена командующему вермахтом В. фон Бломбергу. Показательна резолюция последнего: «Очень интересно, для дальнейшего распространения не пригодно»[666].

В 1936 г., по возвращении из Москвы, Шпальке сделал доклад для Бломберга, указав при этом на опасности, связанные с отходом от прежней политики по отношению к России. «Одновременно я намекнул на желательность изменения гитлеровского курса. Мой доклад Бломберг отстранил без всякой деловой мотивировки»[667].

«Остфоршунг» теснейшим образом был связан с разведкой. Уже с апреля 1933 г. в отделе Т-3 (занимавшемся сбором информации об иностранных армиях) появилась референтура по вопросам Красной Армии. Она занималась сбором и обработкой материалов о государственном устройстве и внутреннем положении Советского Союза, о развитии тяжелой промышленности как базы оснащения Красной Армии, а также о структуре политорганов Красной Армии и организации политработы… Ставилась задача «иметь точную картину хозяйственного развития России, особенно успехов пятилетних планов, что влияет на рост военного потенциала (тяжелая и оборонная промышленность)»[668]. Советский Союз стоял на первом месте в работе отдела по сравнению с другими, более мелкими странами[669]. Данные брались из официальных печатных изданий, выходящих в Советском Союзе и поступающих в Германию, – газет и брошюр. Кроме того, активно использовались доклады германского военного атташе в СССР Кестринга. Он был ключевой фигурой среди сотрудников посольства Третьего рейха, осуществлявших активную разведывательную деятельность.

Кестринг (как, вероятно, и другие сотрудники военного, морского и авиационного атташатов), использовал любую возможность для сбора сведений по широкому кругу военно-экономических вопросов, так или иначе связанных с обороноспособностью СССР[670].

Нацистов интересовали, прежде всего, стратегический военный потенциал Советского Союза, дислокация военных объектов, транспортных узлов, электростанций, мостов и дорог – то есть все, что с началом военных действий могло стать объектом бомбардировок и диверсий. Однако возможностей для ведения активной разведывательной работы внутри нашей страны у немецкой разведки было относительно немного. Этому способствовал жесточайший контрразведывательный режим, установившийся на территории СССР к середине 30-х гг., который, ко всему прочему, находил массовую поддержку среди населения. Любой иностранец, а тем более немец, появившийся в стране, оказывался в своеобразном информационном вакууме, поскольку вступить в контакт с чужеземцем в те годы отваживался далеко не каждый. За этот «контакт» можно было поплатиться несколькими годами лагерей. Сам Кестринг в одном из писем в Берлин весной 1937 г. иронизировал: «Проехался немного по городу, вышел из автомобиля и прогуливаюсь. Приближается одна группа, как я впоследствии установил, Гамарник, Микоян и два полных начальника ГПУ, то есть властители высочайшей крови. Один останавливается около моего автомобиля, который здесь слывет как произведение чуда. Как позднее выяснилось, при начавшемся объяснении было сказано, что автомобиль принадлежит немецкому военному атташе. Услыхав такое страшное имя, сотрудник ГПУ повернулся и поспешно удалился»[671].

В этих условиях германские спецслужбы сделали основную ставку на легальную разведку. Об устремлениях германских разведчиков, работавших «под крышей» посольств, был информирован НКВД.

Довольно часто Кестринг практиковал такой вид разведки, как туристические поездки по стране. Он старался активно использовать случайные источники – местное население и попутчиков. Ну и, конечно, наметанный взгляд опытного разведчика фиксировал все, что встречалось на его пути и могло представлять военный интерес: мосты, переправы, разветвленность и качество дорог, сезонное количество осадков и другие характеристики местности, предполагаемой под будущий театр военных действий.

Поведение Кестринга во время этих поездок колоритно описал один из секретных сотрудников НКВД, который под видом журналиста стал «случайным попутчиком» генерала во время его продолжительного путешествия по СССР по железной дороге.

«Генерал Кестринг, – отмечал он в своем отчете, – человек умный, хитрый, чрезвычайно наблюдательный и обладающий хорошей памятью. По-видимому, он от природы общителен, но общительность его и разговорчивость искусственно им усиливаются и служат особым видом прикрытия, чтобы усыпить бдительность собеседника. Он задает не один, а десятки вопросов самых разнообразных, чтобы скрыть между ними те два или три единственно существенных для него вопросов, ради которых он затевает разговор. Он прекрасный рассказчик, но и то, что он говорит, обычно ведет к совершенно определенной цели, причем так, что собеседник не замечает этого. В течение часа или двух он может засыпать собеседника вопросами, рассказами, замечаниями и опять вопросами. По первому впечатлению это кажется совершенно непринужденной беседой и только потом становится ясным, что вся эта непринужденность и видимая случайность на самом деле вели к какой-то определенной цели»[672].