Но принц Патрик не учел, что в Золотой Гавани Фарра уже будет ждать его невеста... По какой-то причине король решил не сообщать ему об этом.

Новость о прибытии принцессы Матеи застигла его на берегу. Ох, какой ужас отразился на лице наследника, когда тот узнал от посланников из дворца «радостную» новость. С каким неподдельным страданием оглянулся на Айну, которая уже садилась в карету... Сама она не услышала этих слов, но по глазам Фарра все поняла еще прежде, чем он, захлопнув дверь экипажа, схватил ее и в полумраке дернувшейся кареты судорожно прижал к себе. Никогда раньше принц не обнимал Айну так отчаянно, до боли стискивая в своих объятиях.

Прошла целая неделя, прежде, чем все оказалось готово к свадьбе.

За все это время Айна ни разу не видела Фарра.

Но именно по его распоряжению в первый же день ей выделили небольшую светлую комнату на этаже для самых уважаемых слуг дворца. В этой скромной, но уютной комнате Айна и проводила свои ночи, утыкаясь лицом в мягкую подушку и пытаясь не плакать. А днем одна приходила в книжную мастерскую и делала вид, будто в ее жизни ничего ровным счетом не изменилось. Вот только по глазам старого мастера Айна видела, что того не обманешь... Старик ничего не говорил, но чаще обычного проявлял доброту и заботу, словно не замечая тех оплошностей и ошибок, которые Айна делала одну за другой.

Да, конечно, они с Фарром оба знали, что это случится... Но не так же скоро!

Он появился в мастерской за день до торжества. Айна упорно пыталась переписать какой-то документ, чей смысл совершенно ускользал от нее, когда дверь, ведущая в коридор для слуг, тихо скрипнула, и вместе со сквозняком в мастерскую влетел запах теплого южного ветра... Айна обернулась и неловким движением опрокинула чернильницу прямо на старательно исписанный лист.

Он взмахнул рукой в точности, как тогда, пять лет назад. И как тогда чернила послушно вернулись туда, где им и положено быть.

«Айна... – Фарр подошел к ней стремительно и подхватил на руки. – Моя чернильная девочка... Моя любимая. Как же я соскучился...»

Ни слова про свадьбу. Ни слова про это дорогое золотое ожерелье, которое обхватило его шею – подарок невесты...

«Прости... – вот и все, что он сказал ей тогда. – Корабль готов. Все готово. Мы покинем этот клятый двор сразу же после... Наутро после церемонии»

«Разве так можно?» – только и спросила Айна.

«Отец уже пустил слух, что у меня есть срочные дела на Белых Островах»

«Такие срочные, что ты сбегаешь туда после первой же брачной ночи?..»

«Это его проблемы. Пусть врет, что хочет. Я... я перестал разговаривать с ним, Айна. После того, что он сделал... Не могу простить ему. Он все знал еще тогда, когда мы только отплыли в Янтарный Утес. И молчал до последнего»

«А если бы ты не вернулся домой так быстро?»

«Ну, как видишь, никого это уже не беспокоило. Невстушка ждала бы меня столько, сколько нужно...»

«Фарр... Она не виновата. Не будь с ней жесток»

«Не буду. Я не буду с ней никак. Когда мы найдем твоего Лиана и вернемся домой, я куплю для тебя самый лучший дом в этом городе... Я буду только с тобой, клянусь, Айна. Только твои дети станут моими наследниками»

В день торжества Айна ушла из дворца к морю. Она долго сидела на берегу, глядя на холодную стальную гладь, на чаек, которые с гомоном кружили над бухтой, и серые тучи над темной водой. Боги не отметили день женитьбы принца ясной погодой.

А на следующее утро она уже поднималась на борт корабля – в темных сумерках едва забрезжившего света. Айна была уверена, что принц явится не скоро, но он уже ждал ее там, на корме «Стрижа». Отчалили они тихо, и никто не провожал корабль, кроме тяжелых туч, которые так и висели над городом.

2

Ехать в карете было не так уж и плохо, по большому счету. По крайней мере их не мочил постоянный дождь, и они не мерзли. В отличие от пятерых гвардейцев из Солнечного Чертога, которые сопровождали их верхом. А еще в закрытом экипаже они целиком и полностью принадлежали друг другу... В сумраке кареты не было возможности ни читать, ни терзать пяльцы, ни делать записи, все что оставалось им с Фарром – это бесконечные разговоры и безграничные объятия. Удивительно, но ни то, ни другое не надоедало.

Обычно Фарр устраивался полулежа на единственном широком и мягком сиденье, а Айна, свернувшись калачиком, прижималась к его груди. И ощущая биение его сердца, слушала о том, как принц Закатного Края любил приезжать в гости к своим кузенам, в дом, где, по сравнению с Солнечным Чертогом, почти не было правил – только цветущие апельсины в саду, плеск моря под окнами, много солнца и много тепла. Она узнала о том, что Элея фактически стала Фарру матерью, а Патрик порой казался ближе и понятней родного отца. В том числе и сейчас. Говорить о короле Фарр не желал вовсе – он приходил в ярость при одной мысли о Руальде. И в эти мгновения Айна радовалась, что принц не обладает такой же разрушительной силой, как Лиан. Или скрывает ее слишком хорошо.

По правде говоря, если бы не те несколько случаев, когда она своими глазами видела, как Фарр использует магию, могло бы показаться, что он вовсе не обладает колдовским даром -– настолько редко принц обращался к своей силе. И Айну это вполне устраивало. Меньше магии – меньше проблем.

Сама она поначалу не горела желанием рассказывать о себе, ей казалось, что это тема, которая вовсе не заслуживает внимания наследника престола. Но Фарр был настойчив. Как всегда, как и во всем... И постепенно Айна позволила детским воспоминаниям выплеснуться из узкого горлышка сосуда ее памяти. День за днем Фарр узнавал о том, каким прекрасным бывает лес в разное время года, о тихой жизни в маленьком замке, о строгой скотнице Мире и добром пивоваре Эсте, о дружбе Айны-Щепки с хозяйским сыном, который научил ее читать и о том лете, когда она приняла решение покинуть родной дом, прельстившись путешествиями в фургоне бродячих артистов.

А потом как-то незаметно она начала рассказывать и о встрече с Лианом... Никто и никогда не слышал от нее этой истории, в которой было слишком много боли и страха. И слишком много тепла и любви. Айна сама не понимала, почему делает это сейчас, но слова рвались наружу, складываясь в рассказ о том, как и благодаря кому на самом деле она попала в Солнечный Чертог.

Фарр слушал, не дыша, не перебивая и не пытаясь задавать вопросов. Он просто был рядом – как воздух, без которого невозможно дышать и жить.

Но в день накануне Самхина Айне совсем не хотелось говорить – ни о чем. Закрыв глаза, она прижималась щекой к щеке Фарра и словно плыла в тумане, сотканном из полусна и полуяви. Дождь убаюкивал и создавал завесу покоя в ее сознании.

И вечером, когда в густых сумерках карета остановилась у ворот постоялого двора в каком-то небольшом городишке, Айна с трудом заставила себя разлепить глаза и встать.

– Ты в порядке? – спросил Фарр, с сомнением глядя на нее.