Холдер улыбается с явным облегчением. Наверно, ему это тоже ни к чему.

– Сначала дамы, – приглашает он.

– Тогда положи этот чипс на тарелку, – велю я, глядя на ломтик, который он собирается отправить в рот.

Холдер притворно хмурится:

– Пусть это будет короткий вопрос, потому что я умираю от голода.

Я пользуюсь преимуществом, чтобы глотнуть газировки.

– Почему ты так любишь бегать?

– Не знаю, – отвечает Холдер, откинувшись на стуле. – Я начал бегать в тринадцать лет, чтобы отделаться от Лесс и ее назойливых подруг. Иногда мне просто хотелось прогуляться. Визг и болтовня тринадцатилетних девчонок сильно достают. Мне нравилась тишина на бегу. Если ты заметила, я немного философ, и бег помогает прояснить голову.

– Да, заметила, – смеюсь я. – Ты всегда был таким?

Он ухмыляется и качает головой:

– Это уже второй вопрос. Моя очередь. – Он забирает у меня чипс, который я собиралась съесть, закидывает в рот, запивает. – Почему ты ни разу не пришла на отборочные тесты по легкой атлетике?

Я поднимаю бровь и смеюсь:

– Странно спрашивать об этом сейчас. Два месяца прошло.

– Свои вопросы я выбираю сам.

– Ладно. – Я веселюсь. – Право, не знаю! Школа оказалась не такой, как я думала. Я не ожидала, что девчонки такие злые. Если со мной и заговаривали, то лишь для того, чтобы назвать шлюхой. Брекин единственный, кто проявил ко мне участие.

– Неправда, – возражает Холдер. – Ты забыла про Шейлу.

– Шейну, хочешь сказать? – смеюсь я.

– Неважно, – возражает Холдер. – Твой ход. – Он быстро засовывает в рот очередной чипс и ухмыляется.

– Почему развелись твои родители?

Не разжимая губ, он улыбается и легонько барабанит пальцами по столу, потом пожимает плечами.

– Думаю, время пришло, – отвечает он безразлично.

– Время пришло? – переспрашиваю я, озадаченная его неопределенным ответом. – А что, в наши дни у брака есть срок годности?

– Для некоторых – да.

Мне интересен ход его мыслей. Надеюсь, он не подумает, что я особо интересуюсь его мнением об этих вещах, потому что пока не собираюсь выходить за него замуж. Но он мой парень, я в него влюблена, и лишнее знание не помешает, чтобы не удивляться потом.

– Почему ты считаешь, что их время вышло?

– У всех выходит, если мотивы были неправильные. Жизнь в браке не становится легче… только труднее. Если ты женишься в надежде улучшить положение вещей, то сразу можешь установить таймер.

– Какие неправильные мотивы были у них?

– Мы с Лесс, – без выражения произносит Холдер. – Мать забеременела, когда они были знакомы меньше месяца. Отец женился на ней, считая, что поступает правильно, хотя, возможно, лучше было не делать ей ребенка.

– Что ж, бывают промашки.

– Знаю. Вот они и в разводе.

Я недоуменно качаю головой. Он слишком легко относится к тому, что его родители недостаточно любили друг друга. Правда, прошло уже лет восемь. Наверное, десятилетний Холдер отнесся к разводу иначе.

– Но ты же не думаешь, что развод неизбежен всегда?

Он кладет руки на стол и, прищурив глаза, подается вперед:

– Скай, если ты хочешь узнать, есть ли у меня проблемы с чувством долга, то ответ отрицательный. Когда-нибудь в далеком будущем… где-то после окончания колледжа… когда я сделаю тебе предложение… а я обязательно сделаю, и тебе не отвертеться… я не стану жениться на тебе в надежде, что наш брак когда-нибудь распадется. Когда ты станешь моей, это будет навсегда. Я уже говорил, что у меня с тобой все будет навсегда, и это серьезно.

Я улыбаюсь, почему-то влюбившись в него еще больше, чем минуту назад.

– Ух ты! Недолго же ты размышлял над ответом.

– Это потому, что я думаю о «навсегда» с тобой с той самой минуты, как увидел тебя в магазине.

Еду приносят как раз вовремя, потому что я понятия не имею, чем ответить. Беру вилку, но Холдер тянется через стол и выхватывает ее:

– Не жульничай! Мы еще не закончили, и я собираюсь задать очень личный вопрос.

Он медленно жует, пока я жду «очень личного» вопроса. Запив, с ухмылкой откусывает еще, нарочно затягивая время, чтобы набить живот.

– Спрашивая, черт тебя побери! – прошу я с наигранным раздражением.

Рассмеявшись, он вытирает рот салфеткой и наклоняется вперед.

– Ты предохраняешься? – спрашивает он приглушенным тоном.

Я смеюсь, потому что не такой уж это личный вопрос, когда задаешь его девушке, с которой занимаешься сексом.

– Нет, – признаюсь я. – Пока ты не ворвался в мою жизнь, у меня не было повода.

– Что ж, тогда предохраняйся, – решительно произносит он. – Запишись к врачу на этой же неделе.

Меня задевает его грубость:

– Знаешь, мог бы попросить повежливее.

Изогнув бровь, он отпивает из стакана и ставит его на стол.

– Виноват. – Улыбаясь, он очаровывает меня ямочками на щеках. – Тогда позволь мне выразиться иначе. – Он понижает голос до хриплого шепота. – Я собираюсь заниматься с тобой любовью, Скай. Много. При любой возможности, потому что в эти выходные, несмотря на обстоятельства, я испытал огромное наслаждение. Так что давай-ка предохраняйся, и тогда у нас не будет брака по залету со сроком годности. Можно это сделать для меня? Чтобы мы смогли много-много-много заниматься сексом?

Глядя прямо ему в глаза, я подталкиваю стакан к официантке, которая с отвисшей челюстью таращится на Холдера. Отвечая, стараюсь сохранить невозмутимый вид.

– Так-то лучше, – говорю я. – Да. Пожалуй, я смогу это устроить.

Он коротко кивает, потом подталкивает свой стакан к моему и мельком взглядывает на официантку. Та наконец выходит из транса и проворно наливает, после чего удаляется, а я сердито смотрю на Холдера:

– Ты порочен, Дин Холдер.

– Что? – переспрашивает он с невинным видом.

– Следует запретить тебе произносить слова «заниматься любовью» и «секс» в присутствии любой женщины, кроме той, которая имеет с тобой дело. Ты, наверное, не понимаешь, что творишь. – (Он несогласно мотает башкой.) – Я серьезно, Холдер. Не хочу раздувать твое самомнение, но знай, что ты невероятно привлекателен для всякой чувственной женщины. Подумай над этим. Не буду считать всех парней, с которыми встречалась, но ты единственный, к кому меня влечет. Объясни почему.

– Нет ничего проще, – смеется он.

– В чем же дело?

– В том, – многозначительно произносит он, – что до встречи со мной в магазине ты уже любила. То, что ты вычеркнула меня из памяти, не означает, что выбросила из сердца. – Он подносит ко рту вилку, но задумывается. – А может быть, ты права и дело лишь в том, что ты хотела лизнуть меня в ямочку, – говорит он и начинает жевать.