Нана просто смотрела в камеру и только кивнула, когда в ее наушниках начался обратный отсчет.

— Два… один… ты в эфире…

— Рядом со мной стоит… — она обернулась к Акаки и почтительно поклонилась ему, — позор человечества, наиболее презренный бандит из всех, кто когда либо ходил по святой земле Грузии.

Он согласно кивнул и снова уставился в камеру.

— И всего несколько минут назад я видела подтверждение его самого страшного акта предательства на сегодняшний день…

Ее голос задрожал, и Акаки нахмурился.

— Омерзительный акт… совершенный мясником, сидящим перед вами…

Акаки, не понимавший ни слова, благодарно кивнул. Я надеялся, что ни один из его жополизов не учился в Принстоне.

Нана улыбнулась и кивнула ему.

— Доказательства эти настолько важны, что я вынуждена предоставить их нашему любимому народу, на случай, если я не доживу до того момента, когда смогу передать их соответствующим органам…

Нана сделала охватывающий жест рукой, словно пыталась обнять всю долину, описывая царство Акаки.

— Сегодня должны были быть даны показания одним из членов парламента, чьего имени я не могу сейчас произнести, потому что этот монстр, рядом со мной, узнает его…

Ее рука сжала микрофон так сильно, что я увидел, как побелели ее пальцы.

— Но, к сожалению, он не сможет этого сделать. Он мертв, убит людьми Акаки и другими, теми, кто не хотел, чтобы его показания когда-либо были услышаны. Сейчас этот документ находится у Акаки, но я прочла его от корки до корки… и даже если бы я захотела, то никогда не смогла бы забыть тот ужас, о котором узнала.

Паата что-то сказал кому-то, с кем был на связи, и нажал на кнопку.

— Пять минут, Нана, продолжай.

Она прижала палец к наушнику и кивнула.

— Тот член парламента, о котором я говорила, личный друг многих из нас, известный борец с опутавшей нашу страну коррупцией, убит, потому что имел неопровержимые доказательства того, что шестеро членов нашего правительства были вовлечены в деятельность террористов в союзе с человеком, которого вы видите перед собой…

Паата снова нажал на кнопку.

— Ошибка, Нана. У нас десять, повторяю — десять минут. Продолжай, все отлично. Если он что-то заподозрит, прекращай говорить по-английски и переходи к интервью. О'кей?

Она снова коснулась пальцами микрофона.

— Да… эти шестеро представителей нашего истеблишмента будут встречать президента Буша, когда в следующем месяце он прибудет в нашу страну… и те руки, которые они протянут ему в знак дружбы, так же запятнаны кровью, как и руки этого убийцы, похитителя, палача и торговца наркотиками, с которым они в связке…

Чарли тронул Паата за плечо.

— Это же на самом деле не вещается на Штаты?

Он покачал головой, даже не обернувшись. Мы его поняли: заткнитесь, блин!

— Мне даже мысль об этом невыносима, но цель всего этого варварства состоит в том, чтобы Соединенные Штаты и дальше посылали нам гуманитарную помощь; помощь, которая идет не на то, чтобы накормить наш голодный народ или отремонтировать наши больницы, а оседает в карманах дорогих европейских костюмов…

Голос Наны снова задрожал. Акаки уже начинал нервничать.

— Хорошие новости, Нана. Четыре минуты, повторяю, четыре — может даже меньше.

— Невероятно, — она кивнула, — но вы должны знать правду… — Она повернулась к Акаки и даже заставила себя улыбнуться. — Этот… монстр… получил от этих политиков миллион долларов США за то, что подготовил и осуществил массовое убийство шестидесяти женщин и детей в прошлом месяце в селении Казбеги…

Она тут же поняла, что прокололась. Акаки резко обернулся.

— У «60 минут…» — Нана улыбалась изо всех сил, — есть имена всех шести политиков и бывшего агента ФБР, вовлеченного в это дело.

Акаки почувствовал подвох. Он что-то пробормотал своим жополизам.

— Три минуты, Нана. Держись!

— Сейчас я назову имена этих убийц и коррумпированных политиков народу Грузии…

Ее глаза поднялись к небу.

В фургоне я ничего не слышал, но жополизы услышали; они выбежали на улицу и уставились в облака.

Нана начала перечислять.

— Гоги Шенгелия… Мамука Асли…

Акаки вскочил на ноги, он был взбешен. Он отшвырнул камеру и выскочил из амбара.

Нана продолжала.

— Георгий Шеной… Роман Церетели…

В тот момент, когда я вышел из фургона, я услышал звук вращающихся лопастей. Вертолеты оставались вне поля зрения до последнего.

Акаки махнул рукой и пролаял несколько коротких приказов. Жополизы запрыгнули в свой талимобиль, а Акаки вскинул автомат.

Нана была словно на автопилоте.

— Коте Жвания… Ираклий Цемулария…

«Хью» были уже фактически над нами. Акаки попытался приложить автомат к плечу, но его сбило с ног потоком воздуха.

Четвертый талимобиль заскрипел тормозами рядом с ним, и жополизы втащили его внутрь. Вертолет опустил нос и направился в сторону поля за амбаром.

Нана дрожала.

— Доказательства Зураба Базгадзе будут предъявлены вам в ближайшее время в специальном выпуске «60 минут». Студия?!

Она отшвырнула микрофон. Когда Паата подхватил ее на руки, она уже рыдала и билась в конвульсиях.

— Нана. Нам нужно идти.

Она посмотрела на меня через его плечо.

— Я помогу вам, Ник. Я помогу вам с полицией.

Я покачал головой.

— На это нет времени. Я забираю Чарли домой, ему там кое-что нужно сделать.

Она подняла брови, ничего не понимая.

— Что может быть важнее, чем доказать свою невиновность?

— Возможность умереть в кругу семьи…

Чарли подошел ко мне.

— Видишь ту посадку, дружище? — Он указал на откос за амбаром. — Кто последний, тот угощает кебабом.

Я выглянул на улицу через проемы в стене. Четыре вертолета приземлились на поле в ста метрах от нас. Их пассажиры высыпали на землю и заняли огневые позиции.

Паата вышел из фургона, вынул камеру из штатива и отсоединил провода. Он вытащил маленькую антенну, с помощью которой можно было держать связь со спутниковой антенной и передавать информацию в прямой эфир. Справа донесся звук автоматной очереди. В деревне люди Акаки открыли огонь. Взревели двигатели вертушек, и «Хью» резко взмыли вверх. Ребята на земле кинулись врассыпную, словно цыплята без квочки. Это очень напоминало Казбеги.