Отец с сыном сели завтракать. Харка то и дело поглядывал на своего пернатого врага.

— До чего же красив! — заметил Маттотаупа.

— Только прожорлив, — ответил Харка.

Позавтракав, они лежали на траве, наблюдая за орлом. Тот пытался вытащить из крыла стрелу.

— Как раненый воин, — произнес Харка. — Но это был не самый твой лучший выстрел, отец!

— Ты думаешь? Мне надо было подождать, пока он взлетит, и только потом выстрелить. Но может, это и к лучшему? Он был так же удивлен, как и я.

Наблюдать за орлом было интересно. Он проявлял ловкость и смекалку. Стрела торчала в суставе крыла. Не сумев вытащить ее, орел принялся изучать место, в которое вошло острие стрелы. Это была охотничья стрела, наконечник которой не имел зазубрин. Орел оставил стрелу в покое и выпустил мясо из когтей, отодвинув его клювом подальше от края скалы, чтобы оно не упало вниз. Потом походил по скале взад-вперед, пытаясь поднять оба крыла, но левое крыло не работало. После тщетной попытки взлететь он снова начал теребить стрелу клювом.

— Умная птица, — одобрительно произнес Харка.

Чалый подошел к источнику. Орел вытянул клюв в его сторону, но мустанг, не обращая на него внимания, спокойно напился и вернулся на луг есть траву. Орел снова принялся за стрелу. Наконец ему удалось вытащить наконечник. Стрела упала в сырую траву. Харка подскочил и взял ее.

Орел сидел на скале, неподвижный, как изваяние. Мясо он снова держал в когтях. Одно крыло он сложил, раненое свисало вниз.

— Он думал, ты хочешь отнять у него мясо, — заметил Маттотаупа.

И индейцам, и орлу было не занимать терпения. Целый день они наблюдали друг за другом. Харка любовался прекрасным оперением хищника.

Под вечер орел снова принялся за свое раненое крыло. Он то и дело проводил клювом по поврежденному суставу.

— Харка, ты только посмотри! Он хочет вправить и залечить себе крыло.

— Возможно. Но это долгая история.

Ночью индейцы спокойно спали, положившись на чуткость лошадей.

Утром орел, судя по его виду, воспрянул духом. Когда Маттотаупа и Харка, напившись из ручья, сидели перед землянкой, он принялся клевать кусок мяса, который все еще держал в когтях. Харка с интересом наблюдал за ним, пока тот не доел все до последнего кусочка.

— Голод он, кажется, утолил, — сказал он отцу. — А что он будет делать, когда захочет пить?

— Спустится к источнику.

Орел целый день просидел на скале, как изваяние, только изредка проводя клювом по раненому крылу.

Индейцы все с большим интересом наблюдали за ним.

На третий день жажда пересилила в нем осторожность. Он раскрыл здоровое крыло, спрыгнул с камня и напился ключевой воды.

Утолив жажду, он понял, что на скалу ему уже не взлететь. После двух тщетных попыток он оставил эту затею и теперь сидел у источника, исполненный гордого достоинства, не спуская внимательного взгляда с индейцев.

Харка мастерил дудочку из толстого полого стебля. Маттотаупа, смотревший в небо, вдруг схватил лук и стрелы. Харка увидел это и тоже посмотрел вверх. Над горами парили два коршуна, постепенно сужая круги на долиной. Орел тоже заметил их и нахохлился.

— Они хотят напасть на раненого орла, — сказал Харка. — Хотят заклевать его насмерть и сожрать, как он хотел сожрать меня.

Отложив в сторону дудочку, он играл тремя перьями, которые Чалый выдрал у орла из хвоста. Это были красивые перья.

Маттотаупа зарядил лук. Вторую стрелу он держал в зубах. Орел зорко следил за всем, что происходило вокруг, поглядывая то на коршунов, то на индейцев. Он явно решил отдать свою жизнь как можно дороже.

Один из коршунов бросился вниз. Орел грозно щелкнул клювом, и коршун метнулся в сторону, чтобы напасть на него сзади. На мгновение коршун повис в воздухе, и это был для Маттотаупы самый удобный момент. Он выстрелил. Стрела пробила хищнику грудь, и тот камнем упал на землю.

Орел смотрел на мертвого коршуна, яростно раскрыв клюв. Он быстро понял, что жизнь ему спас его враг.

Второй коршун не решился напасть на орла и скрылся в небе, улетев на север.

Когда индейцы долго не шевелились, орел осмелел и, подковыляв к коршуну, не спеша сожрал его. Он уже успел снова проголодаться. Насытившись, он опять принялся поглаживать клювом раненое крыло. При этом он поглядывал на индейцев, но уже не так сердито и недоверчиво, как раньше. Он явно понимал, что это они убили коршуна.

Харку забавляло сознание того, что он — союзник орла. Он доделал свою дудочку и попробовал что-нибудь сыграть, но вначале у него получалось что-то очень неблагозвучное. Потом ему наконец удалось исполнить одну из тех простеньких мелодий, что он разучил в родном стойбище.

Орел прислушался.

Эта осторожная игра между двумя индейцами и грозным пернатым хищником продолжалась несколько дней. Харка решил попытаться приручить орла. Он бросал ему куски шкуры от дичи и кости с остатками мяса. Орел далеко не сразу понял, что летящие в него куски пищи означают не нападение, а корм. Потом проникся доверием к своим соседям и, проголодавшись или увидев, что они едят, стал сам требовать пищи, вытягивая в их сторону голову с раскрытым клювом.

Маттотаупа еще дважды ходил на охоту и каждый раз приносил дичь. Горные леса были богаты зверьем и птицей.

Вернувшись во второй раз, он увидел неожиданную картину: Харка сидел рядом с орлом. Маттотаупу хищник встретил сердитым шипением. Тот рассмеялся и понес свою добычу наверх, к землянке.

С этого дня орел все больше чувствовал себя членом этого странного содружества, обосновавшегося в укромной высокогорной долине. Он уже мог складывать на спине поврежденное крыло и время от времени расправлял оба крыла, но пока не улетал. Он бодро ковылял на своих мощных лапах по склонам и принимал часть добычи Маттотаупы как законную дань.

Однажды утром, воспользовавшись тем, что Харка был чем-то занят, он утащил его лук и копье и, очевидно, решил строить себе на скале у источника новое гнездо. Его поврежденное крыло уже настолько окрепло, что он снова мог взлетать на свой камень.

Харка попытался вернуть свое оружие, но орел недвусмысленно намекнул ему клювом, что не потерпит посягательств на свой строительный материал.

Маттотаупа от души забавлялся этим конфликтом.

Харка встал перед камнем, скрестив на груди руки, и обратился к орлу с речью. Ему в последние недели не с кем было поговорить, поскольку отец не отличался разговорчивостью, поэтому он с удовольствием общался с орлом.

— Военный орел, вождь птиц! — учтиво произнес он. — Ты похитил мое копье и мой лук. Братья так не поступают. К тому же ты не можешь не признать, что вредишь сам себе, делая меня безоружным, ведь мы — союзники. Разве ты не видел, как Маттотаупа, мой отец, застрелил коршуна? Я тоже был бы рад прийти тебе на помощь. Но ты должен вести себя как наш брат, иначе мы вынуждены будем с тобой расстаться! Если ты будешь вести себя как разбойник, нам придется вспомнить, как ты напал на меня и чуть не убил своим клювом. Ты хотел утащить меня в свое гнездо и сожрать, как будто я луговая собачка, а не сын вождя знаменитого племени Сыновей Большой Медведицы, племени оглала и семи племен дакота!