Вот она здесь, на крутом повороте. Следы заноса давно исчезли, но осталось сломанное дерево, его некогда розоватая сердцевина теперь почти почернела. Дерево умирало.

Лекси остановилась и чуть не свалилась с велосипеда, который с лязгом упал на землю. По обе стороны от дороги росли деревья, закрывавшие солнце.

Мемориал в честь Мии теперь пришел в упадок, видимый только тому, кто знал, что искать. Маленький белый крестик со временем стал серым и покосился. То там, то здесь в кустах валялись пустые вазы. С высокой ветки свисал старый сдувшийся шарик.

Лекси прерывисто вздохнула.

В тюрьме она несколько лет посещала специальную группу, где заключенные говорили о своей боли, об угрызениях совести. Консультант часто говорила ей, что время и тяжелый труд излечат ее. Она снова станет целой, когда сможет простить себя.

Как бы не так!

Даже если бы она смогла простить себя, что вряд ли, все равно Мию не вернуть. Этот факт никак не понимали те позитивные консультанты: есть вещи, которые никогда не исправить. Даже если бы Лекси превратилась в мать Терезу, Миа по-прежнему была бы мертва и вина все так же лежала бы на Лекси. Прошло шесть лет, но Лекси все равно каждую ночь взывала к Мии. Каждое утро она просыпалась с ощущением радости, но уже через секунду осознавала реальность. Чувство потери заставило ее несколько лет принимать валиум, но в конце концов она пришла к выводу, что можно убежать от боли, но нельзя спрятаться. А ведь ей давно нужно было знать этот урок, полученный еще от матери. Когда она осознала уродливую правду — что повторяет путь своей матери, — то прекратила принимать валиум. Сейчас она была такой свободной от всей химии, что даже аспирин принимала редко. Нужно просто иметь смелость взглянуть правде в глаза и попытаться быть лучше. Стать лучше.

Она долго просидела на холодной твердой земле, понимая, что подвергается риску, остановившись за крутым виражом, но ее это не волновало. Если бы кто-нибудь ее там увидел…

В конце концов она снова села на велосипед и поехала. Проезжая мимо дома Фарадеев, она едва не прибавила скорость, но в последнюю секунду остановилась. Даже в надвигающейся темноте она увидела, как изменилось это место. Сад неухоженный, парники пустые.

Лекси посмотрела на почтовый ящик — фамилия на нем была прежняя.

Тут ее осветили две фары, она вскочила на велосипед и поспешно отъехала. С безопасного расстояния понаблюдала, как серебряный «порше» свернул на подъездную аллею.

Майлс.

Вздохнув, она вернулась в город, где поужинала фастфудом в закусочной. Перед офисом Скота оставила велосипед на замке и вошла внутрь через боковую дверь. В конференц-зале стоял красный диван. С аккуратной стопкой белых простыней на подушке. Рядом лежал желтый конверт.

Лекси взяла в руки конверт. Под ним, приклеенный к подушке, оказался розовый листок для заметок.

«Лекси, она в детском саду. Утренние занятия. К твоему сведению.

С.»

В желтом конверте лежала одна-единственная фотография, с которой ей улыбалась светловолосая девочка в розовой блузочке, похожая на эльфа.

Ее дочь.

* * *

Человек предполагает, Бог располагает.

Впервые Лекси поняла смысл этого утверждения.

Она спланировала освобождение из тюрьмы до последней мельчайшей детали. Обсуждала свои планы в группе, всем поделилась с Тамикой. Она хотела уехать во Флориду, поселиться у Евы с Барбарой и начать поиски работы. Она даже мечтала о магистратуре. Из нее получился бы хороший социальный работник; она смогла бы, наверное, помогать девушкам, попавшим в беду. Ей ни разу не пришло в голову, что, как только проволочное ограждение останется за ее спиной, она вернется в мир, в котором происходят неожиданные вещи.

Ну кто знал, что она в конце концов окажется здесь, на Пайн-Айленде? Единственном месте в мире, где ей не хотелось оказаться.

Лекси застелила диван и легла. Импровизированная постель была, как показалась Лекси, мягче пуха. Через окно в темную комнату проникал тусклый свет от уличного фонаря. Лекси закрыла глаза и попыталась уснуть, но вокруг стояла такая тишина, что ей показалось, будто фотография Грейс дышит.

Несколько лет она безжалостно подавляла все мысли о дочери. Уходила прочь, когда Тамика упоминала Грейс, и отворачивалась от экрана, когда по телевизору показывали маленьких девочек, бегущих к своим мамам, раскрывшим объятия. Не раз говорила себе, что Грейс заслуживает ту жизнь, которую она не в состоянии ей дать.

И вот теперь, в темноте, с фотографией, лежащей рядом, она поняла, что ее решительность слабеет.

Спала Лекси урывками, ей снились сны, которые лучше сразу забыть. Наконец в шесть часов она отшвырнула одеяло, прошлепала босая до туалетной комнаты и удивилась, обнаружив там душ. Впервые за много лет она приняла душ без свидетелей и вытерлась мягким белым полотенцем.

В зеркале отразилось заостренное, худое лицо, как у крысы, обрамленное темными кудряшками. Высушив волосы полотенцем, она надела то, в чем явилась на суд — других вещей не было — и отправилась на поиски завтрака, который нашла в ближайшей закусочной.

И тем не менее фотография в ее кошельке продолжала дышать. Иногда она слышала хихиканье, и ей тогда казалось, что оно доносится из сумки.

После завтрака Лекси вышла на Мейн-стрит и отыскала дешевую лавочку, которая как раз открывалась. За семь долларов она купила пару поношенных шортов-бермудов, голубую футболку со стрекозой на груди и хлопковую бирюзовую толстовку с капюшоном. Свои черные балетки она поменяла на пару вьетнамок, а гольфы выбросила.

Выходя из магазинчика, она улыбалась, впервые почувствовав себя свободной. В кармане у нее лежал автобусный билет до Флориды. Пройдет совсем немного времени — каких-то семь с половиной часов — и она отправится в путь…

В облаке черного дыма двигалась желтая полоса. Школьный автобус. В окнах виднелись маленькие мордашки.

Совершенно неосознанно Лекси последовала за ним. На Тернаджин-Уэй она свернула налево и поднялась вверх по холму. Повсюду были дети, которые смеялись, разговаривали и тащили нелепые большие рюкзаки на обочину. И повсюду были их мамы, следившие за переходом дороги, разговорами и передвижениями.

Перед начальной школой стояли в ряд автобусы. Подъезжали родители на машинах, высаживали детей.

Мимо Лекси проехал черный внедорожник и остановился.

У Лекси перехватило дыхание. Со своего места за деревом она разглядела, что из машины вышла Джуд, подошла к дверце со стороны пассажира и широко ее открыла.

И там, в специальном детском кресле, сидела миниатюрная копия Мии с шелковистыми светлыми волосами и овальным личиком с заостренным подбородком.

Лекси чуть передвинулась в сторону, чтобы лучше их разглядеть, удостоверившись сначала, что ее скрывает толпа школьников.