Когда Анка познакомилась со свекром Евы, Кеннетом Кларком, выяснилось, что он был в составе пилотов истребителей во времена войны. Он показал ей свой бортовой журнал, в котором значилось, что 13 февраля 1945 года, в 17.40, когда она с множеством других узников была в лагере Фрайберг, он бомбардировал Дрезден на «Ланкастере», прежде чем вернуться на базу в 10.10. Его глаза наполнились слезами: «Ведь я мог вас обеих убить!» Анка улыбнулась и успокоила его: «Кеннет, но ведь не убил!»

В 60-е годы Ева с мужем жили в Сингапуре, откуда она написала матери письмо с просьбой изложить все воспоминания о войне в письменном виде. Ева хотела, чтобы эти воспоминания однажды прочли ее дети. Анка согласилась. Именно из этих мемуаров Карель впервые узнал всю правду о жизни жены в военные годы и был глубоко тронут этой историей.

Несколько лет спустя Анка и Ева отправились в Терезин. Мать хотела показать место, где она некогда жила и чуть не умерла. Когда Ева возвращалась в Терезин уже одна, ей было грустно и радостно видеть на мемориальной доске имя Дана, своего брата, смерть которого сделала возможной ее жизнь.

Хана, двоюродная сестра Анки, пережившая войну благодаря браку с неевреем, издала книгу стихотворений и рисунков детей Терезина под названием «Я не видел больше бабочек» – эта строка принадлежит молодому Павлу Фридману, погибшему в гетто. Хана стала куратором Еврейского музея Праги и сыграла важную роль в ведении архивов с фамилиями погибших, куда она включила Бернда и остальных 15 членов семьи Анки; их фамилии по сей день находятся на мемориальной доске в Пинкасовой синагоге.

Ева всю жизнь была занята в образовательной сфере. Приняв решение уйти на пенсию, она решила путешествовать по стране с Образовательным фондом Холокоста и рассказывать на открытых уроках разных школ историю своей матери. Ее работа вдохновила Кембриджскую танцевальную труппу на создание балета «История Анки», впервые поставленного на Эдинбургском фестивале Фриндж. Ева несколько раз бывала в Аушвице с группами студентов, и, проходя мимо помещения душевой, каждый раз глазами искала под ногами мамино обручальное кольцо с аметистом.

На свой 40-й день рождения в 1985 году Ева отвезла Малкольма и сыновей в Маутхаузен. Бывший концентрационный лагерь превратился в красивейший мемориал, куда бесплатно допускаются посетители со всего мира. В 1985 году на его территорию бесплатно пускали лишь бывших узников, а когда Ева попыталась убедить сторожа впустить ее, он лишь рассмеялся ей в лицо, ведь она была слишком молода, после чего она не смогла сдержать слез.

Анка навсегда осталась убежденным атеистом: «Никто не может ответить на конкретный вопрос – где Он? Никто не может ответить, почему Он заставил нас пройти через это? Если мне было суждено пройти через эти испытания, то хорошо, что именно в молодости, когда я была сильна морально и физически. Я попыталась освободиться от этого и рассказала свою историю Еве, пока та была еще совсем маленькой… Мы выжили, с дочерью все хорошо, она здорова, а для меня (именно для меня, но не остальной семьи) все кончилось благополучно. Ева стала залогом моего существования. Ради нее я продолжала идти вперед и сохранять ясность ума».

Карель умер от сердечного приступа в 1983 году в возрасте 81 года. Во время его кремации Анка увидела черный дым, поднимающийся из трубы, и заплакала: «Почему я должна смотреть на это?» Прах был развеян в его родном городе в Чехии, недалеко от памятника, посвященного узникам концлагерей и всем, кто вступил в союзные войска для борьбы с нацизмом. После его похорон Анка попросила Еву кремировать и ее, несмотря на то, что это противоречит еврейской традиции. «Зато умру, как вся остальная семья!» – шутила Анка.

Последние три года жизни Анка провела с Евой и ее мужем в Кембридже. До своих 96 лет Анка была в ясном уме и твердой памяти и старалась хорошо выглядеть. Даже в свои последние дни женщина, которая завивала ресницы, отправляясь к мужу в гетто, накладывала макияж перед встречей с внуками. Она была признательна дочери за ее деятельность в разговорах с учащимися о Холокосте и одобряла написание этой книги. «Чем больше людей узнает о произошедшем, тем меньше вероятность, что это повторится. Надеюсь, эта история докажет людям, что никогда больше такого случаться не должно».

Ева была полностью согласна: «Важно помнить о миллионах погибших людей. Особенно о тех из них, которые остались одни на белом свете, и больше о них помнить некому. Наша задача – рассказать всем живым об этих людях и не допустить, чтобы подобное повторилось».

Анка Натан-Бергман скончалась 17 июля 2013 года, рядом с ней находилась ее любимая дочь Ева. В соответствии с ее желанием прах был развеян на том же месте, где и прах мужа – на еврейском кладбище Држевиков в Чехии.

После 65 лет, проведенных в Великобритании, которой она восхищалась, но где чувствовала себя лишней, беженкой, Анка наконец вернулась на родину, которую всем сердцем любила.

«“Громовержцы” нас спасли, они же нас объединили», – утверждает Хана Бергер Моран, гражданка страны своих освободителей. В 2003 году дочь Приски приняла решение отыскать врачей, которые спасли ее жизнь в Маутхаузене 58 лет назад.

«Мама тогда жила в Братиславе, и я захотела найти Пита, чтобы мы могли встретиться и поблагодарить его». В ходе поиска она обнаружила сайт Ассоциации ветеранов 11-й бронетанковой дивизии США и узнала, что вскоре состоится их конвенция в Иллинойсе. Хана отправила им письмо, которое позже опубликовали на официальном сайте и в периодическом издании Ассоциации.

Разъяснив обстоятельства своего рождения, она писала: «Во время освобождения Маутхаузена мне было три недели от роду. Мама рассказывала, что на танках были нарисованы белые звезды, а солдаты – поразительно молоды. Она вспоминала звуки мелодии «Roll Out the Barrel»… Оперировавшие меня хирурги не верили, что я выживу, если не создать необходимые для выздоровления условия. Они убеждали мать отправиться с ними в Штаты. Она отказалась последовать их совету, потому что непременно должна была ждать возвращения мужа в Братиславе. Я бы хотела узнать имена хирургов, или хирурга, которые помогли нам, и связаться со всеми, кто был при освобождении лагеря… От всего сердца благодарю каждого солдата, принимавшего участие в освобождении Маутхаузена».

Хана, описывая себя новорожденную как «недокормленного червячка», считает, что никогда не была главным героем этой истории: «Это все мама, она восхитительна». Письмо Ханы нашло отклик, но лишь спустя некоторое время. В начале 2005 года она получила сообщение от мужчины, который в 19 лет был среди освобожденных узников лагеря Эбензе. С тех пор он стал представителем США в Международном комитете Маутхаузена. Макс Родригез Гарсия увидел письмо Ханы и предложил ей отправиться в Маутхаузен на 60-ю годовщину освобождения, которую, как Макс надеялся, посетит 82-летний Лирой Питерсон.

В мае 2005 года Хана с мужем Марком отправилась в Австрию из Сан-Франциско, а Пит с сыном Брайаном – из Чикаго. В холле отеля Wolfinger в Линце собралось множество освободителей со своими семьями, некоторые освобожденные и их дети. Каждому не терпелось поделиться новостями с людьми, которых они не видели долгие годы. В оживленный обеденный зал вошла группа людей в бело-желтых бейсболках – “Громовержцы”. Один из них выглядел старше остальных. Хана сразу же почувствовала, что это и есть Пит. Она молча присела рядом с ним, пока он вел оживленную беседу, и ждала. Зал внезапно наполнила тишина, а Макс Гарсия не смог сдержать слез и прикрыл лицо ладонями.