– Ричард! Что с вами?

Он поднял взор. Глаза жгло, все расплывалось перед ним.

– Глаза слезятся. Хлорка, должно быть.

Вытирая слезы, Ричард позволил девочке отвести себя за руку на берег. Там он опустился на траву, опустил голову. Она крепко обхватила его за плечи, прижала к себе. Мгновенье он сидел так, застывшей глыбой льда, но потом чувства прорвали ледяную кору, и Ричард всхлипнул, как обиженный ребенок, зарывшись лицом в ее согретые солнцем волосы.

Человеческое тепло оказалось целительным лекарством Теплая волна разбежалась по всему телу, снова делая его человеком.

“Стоит ли жизнь того, чтобы ее прожить? Да, черт подери!”

И жизнь его близких также драгоценна. Он отстоит своих, и даже в глубокой старости, окруженный счастливыми детьми, внуками и правнуками, не забудет этого дня. Дня, когда ощутил в себе жизненную силу, превосходящую мощь миллионов ядерных реакторов, – вечную, как звезды, пронизывающие ветви ивы, травинки, кусты шиповника, птиц и стрекоз – и его самого. И все это подарила ему измученная перепуганная девочка, прижавшаяся к его плечу.

Ричард поднял голову, взглянул в ее сияющие глаза.

– Мы справимся, Розмари. С нашей командой Майклу не тягаться.

На губах Розмари появилась улыбка:

– Майкл еще не знает, с кем связался. Мы ему покажем, верно?

– Точно, малыш.

Неожиданно для самого себя он поцеловал ее в губы.

Какие нежные губы! Ричард дрожал, чувствуя, как волна живительной силы переливается от ее губ к нему и возвращается обратно.

Еще мгновенье они смотрели друг другу в глаза, откинув головы, но не размыкая объятий – и читая во взглядах друг друга слова великой тайны.

Потом Ричард почувствовал, что настала пора разомкнуть руки. Розмари застенчиво улыбнулась. Она тоже поняла.

Они больше не касались друг друга, но связь не прервалась. Ричард чувствовал, что эта шестнадцатилетняя девочка сейчас так близка ему, как никто и никогда в жизни.

Розмари повернулась, чтобы собрать одежду, и он заметил что-то новое у нее на левой щеке. Ричард присмотрелся. Что-то изменилось, но что?

И тут он понял, в чем дело.

– Стой, Розмари. Дай взглянуть на твою щеку.

Она недоуменно обернулась.

– Что еще? Что случилось?

В голосе звучала паника.

– Иди сюда. – Ричард отвел назад длинные волосы, скрывавшие шрам.

– Ричард...

– Погоди, погоди... – Он осторожно провел по щеке носовым платком. – Просто не верится: сходят!

– Да что там?

– Струпья и швы. Они, наверно, отмокли в бассейне. Просто стираются.

– Швы?

– Они, скорее всего, были из какого-то растворимого полимера.

Ричард чувствовал на себе ее пристальный серьезный взгляд. Девочка еще боялась, что все окажется жестокой шуткой.

Когда он закончил, Розмари бросилась к воде и замерла, глядя на свое отражение. Когда через минуту девочка вернулась, в глазах у нее стояли слезы.

– Прошло, – выговорила она, словно не веря себе.

– Струпья всегда со временем отваливаются.

– Да я не о том. – Розмари гладила щеку пальцами, ее глаза сияли. – У меня было пятно на щеке. Красная родинка в форме буквы “зет”.

– Ну, теперь она исчезла.

Девочка горько плакала. Ричард не понимал, от облегчения или от чувства потери чего-то, с чем прожила всю жизнь.

– Просто не верится, – повторяла она, качая головой. – Столько лет. Столько лет, а теперь раз – и нету!

До Ричарда постепенно дошло, что эта родинка была для нее не таким пустяком, как ему казалось. Девочку трясло от радости. На его глазах свершилось чудо.

Розмари снова попросила его осмотреть ее щеку. Остался ли шрам? Или когда цвет выровняется, будет не заметно?

– Полный порядок. Не осталось ни одного струпа. Ни натяжения, ни шрама. Гладкая красивая щечка.

– Но ведь был такой кошмар. Просто чудовищная маска.

– Природа – хороший лекарь. Да и хирург в больнице сделал отличную работу.

Он видел, что Розмари оживает на глазах. Глаза ее блестели. Она вприпрыжку побежала одеваться. С шипа слетела банкнота, запорхала по ветру. Девочка весело подкатила бумажку. Она еще не успела натянуть трусики, и когда футболка задралась, у Ричарда немного закружилась голова.

Перехватив его взгляд, девочка одернула футболку и послала ему дерзкую улыбку.

Ричард улыбнулся в ответ, но его улыбка вышла натянутой. Реальность громко напоминала о себе.

Время – 2:15. Вэйкфилд в добрых пяти часах езды, и это если удастся найти машину, если на дороге не окажется пробок, не встретится непредвиденных задержек. И если гориллы Майкла не доберутся до них первыми.

– Деньги просохли, – крикнула Розмари.

Ричард кивнул и зашагал по полю. Розмари Сноу пришлось догонять его бегом.

Что-то делают сейчас Кристин и Эми?

Кристин в это время говорила с Джо:

– А я тебе скажу, мне это не нравится. Куда могли подеваться Ричард с Айзеком? Им пора бы уже появиться.

– Сказал ведь тебе Майкл, что они заехали за каким-то сообщением.

– Почему было не послать его факсом? И почему Майкл все время твердил, что мы едем в Норфолк, а потом вдруг передумал и привез нас сюда, в Йоркшир? Говорю тебе, Джо, он что-то темнит.

– Не выдумывай. Почему это ты так переменилась к Майклу?

– Просто интуиция. Я чувствую, он что-то скрывает.

Они отошли от пруда и направились к скамейке, где играла Эми.

– Согласен, это не смешное дело, – Джо откинул со лба прядь волос. – Но ведь так было и вчера.

– Знаю... нет, на самом деле, не знаю. Слушай, Джо, я просто чувствую: что-то не так. И Майкл ведет себя по-другому...

– Я лично ничего такого не замечаю.

– Это потому, что ты совсем не занимаешься своими детьми. – Она посмотрела в тусклые карие глазки брата и увидела в них хорошо знакомое обиженное выражение. Кристин вздохнула. – Джо, он сейчас смотрит точь-в-точь как мой Марк, когда думает, что ему удалось меня провести. Знаешь, когда сидит у себя в комнате и предполагается, что делает уроки, а на самом деле приглушил звук и смотрит чемпионат по борьбе.

– И, по-твоему, Майкл что-то затевает?