— Как же мы теперь без Корня? — спросила Торн. — Он всегда был духовным средоточием нашей жизни. С его уходом мы все погибнем.

— Но ведь вы всё еще живы, — Элена окинула взглядом собравшуюся армию. — Судьба вашего народа еще не предрешена. Я должна вывести вас из этих лесов, к близнецам. В них заключено ваше будущее.

Возмущенный ропот прокатился по толпе, запрудившей долину. Но старейшина поднялся с колен и поднял руку, призывая к молчанию.

— Если это было предсказано, — выкрикнул он, — значит, так тому и быть!

Послышались возгласы несогласных, но глава совета не растерялся. Он смотрел на толпу, пока все не смолкли. Никто не решился бросить ему открытый вызов, но, конечно, сомневающиеся остались, подобно подводным камням.

— Мы победим! — громко провозгласил старейшина. — Корень направлял наш народ с тех пор, как мы поднялись из вод, давших нам жизнь. Мы подчинимся его напутствию и теперь.

Вновь прокатился ропот, но более глухой и нерешительный. Элена знала: она сделала все, что могла. Главное — убедить главу совета, а дальше все зависит от него. Девушка сразу почувствовала, насколько устала. Опущенный меч едва не выскользнул у нее из рук.

Но Эр’рил по-прежнему был рядом. Ее защитник подхватил оружие и сунул в ножны. Ее вечный защитник…

Девушка сосредоточилась на ледяном столбе. Выпустив из правой руки тонкий усик ведьминого огня, она проплавила в склоне желоб. Спуск получился довольно крутым, но Эр’рил обхватил ее, и они вместе скатились по мокрому льду. У подножия стандиец помог ей подняться и крепко обнял. Элена прижалась щекой к его груди, ощущая тепло, несмотря на сырость и холод.

Старейшина шагнул к ним, на ходу окончательно избавляясь от звериного облика.

— Прости меня…

Но Эр’рил промчался мимо него, увлекая девушку в брешь посреди колючей изгороди. Оказавшись внутри, он принялся отдавать распоряжения. Но вместо голоса стандийца Элена прислушивалась к биению его сердца.

— …лошади и палатки. Разведите костер побольше…

Сунув ладонь под рубаху Эр’рила, Элена дотронулась до его горячей кожи. Закрыв глаза, девушка окунулась в тепло любимого.

Пока что ей хватало его огня.

Когда занялся рассвет, Грэшим заметил, как из палатки Элены выбрался Эр’рил и направился к огню. Судя по облегчению, ясно читавшемуся на лице воина равнин, девчонка уже вполне оправилась от ледяной купели и собственной изнуряющей магии. Целитель-си’лура напоил ее отваром трав, судя по запаху, смесью мяты и листьев хмеля. Позже маг подслушал, как оборотень говорил охотнице Брианне, что Элена полностью выздоровеет через денек-другой.

И тем не менее всю ночь Эр’рил бегал к костру, чтобы набрать горячих углей и согреть палатку девушки. Когда стандиец наклонился к огню, Грэшим заметил у воина на поясе рукоять меча с вырезанной розой. Оружие сияло ярко, словно звезда, даже в слабых отсветах пламени.

Тень Осоки…

Именно так звала меч сама Сисакофа, вызвав слухи, что клинок его настолько острый, что способен отрезать у человека тень.

Прищурившись, темный маг изучал вложенный в ножны клинок. Очутиться неподалеку от этого древнего оружия — о большей удаче трудно и мечтать. Подобную улыбку судьбы нельзя оставлять без внимания, даже если она несколько меняет его собственные планы.

Пока Эр’рил забрасывал свежие угли в горшок, Грэшим позволил векам опуститься и прислушался к отголоскам биения сердца Рукха. Коротышка-гном надежно спрятался за пределами долины си’лура. Маг послал ему мысленное сообщение.

Немного ранее Грэшиму удалось подслушать беседу Эр’рила и старейшины оборотней. Теперь он знал, куда направится отряд, — к подножию Клыка Севера, где задержались Могвид и Фардейл.

Он отдал распоряжения Рукху, используя последние крупицы сохраненной маги. Гному предстояло отправиться в путь немедленно и оказаться в той же местности одновременно с господином. «Береги мой посох», — напутствовал чародей. Он знал, что слуга все еще несет длинную пустотелую кость, чувствовал его страх перед магическим предметом, но знал, что Рукх не осмелится ослушаться хозяина. Довольный успехом, Грэшим вновь принялся следить за Эр’рилом, который возвращался в палатку Элены с горшком, полным углей в руках, и не обращал внимания на страшное оружие, висящее у него на поясе.

— Что ты задумал? — голос Джоака за спиной вырвал Грэшима из задумчивости.

Чародей оглянулся.

— Значит, ты тоже никак не заснешь? — сказал он, оставив вопрос без ответа.

— Это все из-за меча, — Джоак со вздохом уселся на камень. — Я видел, как ты его рассматривал. Наверное, хочешь использовать против нас его магию.

— Да я не прикоснусь к нему за всю магию в мире, — широко улыбаясь, покачал головой чародей.

— Это еще почему? — подозрительно спросил Джоак.

— Ты сам это прекрасно знаешь. — Грэшим кивнул на посох из окаменелого дерева в руках брата ведьмы.

Когда пальцы Джоака неосознанно вцепились в палку, защищая ее, маг усмехнулся: «Мальчишка уже побежден посохом… только не хочет в этом признаваться».

— Почему? — повторил вопрос брат ведьмы.

Грэшим мог позволить себе говорить правду — она больше играла ему на руку, нежели ложь.

— Этим клинком когда-то владела Сисакофа — предшественница твоей сестры, — он оглянулся на палатку.

— Я знаю, — холодно заметил Джоак. — Элена мне говорила.

— Само собой, говорила. Однажды прикоснувшись к нему, она не могла этого не почувствовать.

— Что ты хочешь сказать?

— Эх, мой юный ученик, — маг рассмеялся над наивностью мальчишки. — Ты так ничего не и не понял? Ты же чувствуешь свой собственный посох?

— А при чем тут это?

— Мальчик мой! — Грэшим закатил глаза. — Думаешь, ты единственный, кто создавал когда-либо оружие крови?

Глаза Джоака расширились от удивления.

— Сисакофа влила в это лезвие немного самой себя, — кивнул чародей. — Разве удивительно, что одна ведьма способна распознать присутствие другой?

— Меч Розы…

— Это оружие крови, — закончил фразу Грэшим, — сделанное Сисакофой. Один из самых могучих темных артефактов, какой вообще когда-нибудь создавался. — Он вздохнул, откидываясь на спину. — Он уничтожит твою сестру.

Эр’рил вошел в палатку и после ночного холода окунулся в душное тепло. Когда он подполз к груде одеял и мехов, то увидел, что Элена смотрит на него широко раскрытыми глазами.

— Тебе нужно поспать, — прошептал стандиец, устанавливая горшок с углями в ногах ее походного ложа.

— Я не могу уснуть, — дрожащим голосом ответила она.

Он вздохнул и присел рядом. Потрогал ее лоб. Кожа Элены оставалась холодной. Воин посмотрел на выход.