Это был год голода – и на Острове, и во многих других местах. Приехал благородный господин из ирландской столицы, чтобы разузнать, где и в чем есть нужда, и доехал до Бласкета. Велел присылать муку и крупу в Дангян.

В гавани стоял старый траулер, уже долгое время без дела. На нем наросло водорослей в человеческий рост, ракушек, улиток, моллюсков и всего прочего. Старый капитан, что командовал судном, похоже, и сам был под стать кораблю. Можно было подумать, что ни единая капля воды – ни морской и ни пресной – не касалась того капитана со времен Великого голода. Первая щетина, выросшая на его лице в юности, кажется, до сих пор там же и росла, и никто ее не трогал. Борода спускалась к нему на грудь, и грязи в ней осело столько же, сколько в козлиной. Она неделями бывала такой грязной и мокрой, что хоть немного подстричь ее можно было лишь в сухую погоду. Вряд ли ему было хотя бы на день меньше восьмидесяти. Один хороший человек в Дангян-И-Хуше сказал ему, что тот мог бы заработать несколько пенни на этом старом корыте, которое никуда не двигалось из гавани, увязнув в иле, уже последние лет пятнадцать.

К тому времени крупа и мука на причале были уже готовы. Старая калоша тоже пристроилась у причала, но из команды на борту не было никого, кроме самого капитана, который, как можно было догадаться, вылез из грузового отсека и стал давать указания каждому возчику сгружать все, что было в повозках, на корабль. Вскоре погрузке пришел конец, и сразу после на причале появилась береговая охрана. Стражник пошел прямо на корабль, чтобы поговорить со старым капитаном, и грубо спросил бородача, где остальная команда. Старина ответил ему, что команды ему нужно очень немного, и что он даже один со всем управится, если только вместе с ним будет еще кто-нибудь, кто поможет поставить паруса, и что он и сам прекрасно знает, как идти на Остров. Охранник был человек напористый и строгий, он вроде как рассердился на такие речи и сказал:

– Тут дело не в тебе, а в бедных людях, для которых предназначена эта еда. Все это направляется им как пожертвование. И думаю, что понадобится собирать новые пожертвования, если эти люди понадеются на тебя и твою чертову дряхлую посудину. А я не поставил бы и полкроны на это старое корыто, – добавил он.

Причина, почему он так недоброжелательно говорил с седым капитаном, состояла в том, что охранник решил сам присоединиться к нему и присмотреть за всем, что было на судне. И когда он увидел, что седому совсем не хочется брать его с собой, он пришел в настоящую ярость.

– Команда должна быть собрана на корабле к тому времени, как я вернусь, – сказал королевский стражник. – А если не будет, я заберу все, что на нем есть, и перегружу на другое судно, – добавил он и отправился дальше по причалу.

Пока седой капитан слушал все эти речи, у него чуть было не пошла носом кровь от бешенства, а борода его из седой стала синей. Он прямо сам не свой стал. Бросился бегом за стражником – и, должно быть, бежал бы за ним и дальше, не удержи его люди с Острова. Тогда он заголосил, как полоумный бык:

– Катись ты к дьяволу! Нету у тебя власти над моей лодкой! Кто тебе ее даст? Есть среди вас хоть кто-нибудь с Острова, кто пойдет со мной и поможет поднять паруса на мачте? – заорал седой капитан, и вид у него был совершенно дикий.

Ему было вообще все равно, кто там окажется рядом, лишь бы никого, кто станет им помыкать. К тому же он хорошо понимал, что стражник не без оснований так дерзко с ним разговаривал. Хотя мука и крупа островитянам необходимы, не очень-то они рвались отвечать ему. Наконец кто-то сказал, что они не понимают в такой работе и потому от них не будет никакого проку.

– Да что же, я сам не разбираюсь? Мне нужна только помощь, чтоб поднять парусину, остальное оставьте мне! – сказал старый капитан.

Стоило ему это произнести, как на причале снова появился охранник. Он шел торопливым шагом, и в руке у него был аккуратный сверток – такой, будто там припасена еда на день. Похоже, он решил добраться до старой посудины как можно скорее. Седой ни разу не взглянул в его сторону, пока тот не прыгнул к нему на борт.

– Сумел ты найти за это время какую-нибудь помощь? – спросил он капитана.

– А тебе не один ли дьявол, сумел или не сумел? Найдутся помощники, когда мне будет надо. Какое вообще твое дело, если у тебя ни черта власти нет?

В ту минуту двое полицейских стояли на причале, рядом со старой посудиной. Охранник подозвал их обоих, чтобы арестовать капитана и отвести в тюрьму – на том основании, что пожертвование бедным людям пропадает, потому что мука уже подмочена водой, а на корабле нет никого, чтоб ее откачивать и все сушить. Полицейские поднялись на борт, ухватили старика под руки с двух сторон и потащили с причала.

– Подержите его пока под арестом, – крикнул охранник. – А я посмотрю, не найдется ли еще пара добрых людей мне в помощь.

Человек короля решил позвать себе на подмогу другого королевского назначенца, то есть самого Короля. Он хорошо знал Короля Бласкета, а тот как раз оказался неподалеку. Охранник спросил, не захочет ли Король отправиться с ним на старой калоше.

– И взять с собой еще какого-нибудь доброго человека, если не удастся, – добавил он.

Немудрено, что Король посчитал это знаком большого доверия. В конце концов, он был назначен королем, и раз ему была доверена корона, ему с руки браться за любые задачи: мог быть мореходом, если надо, и в равной мере был обучен копать картошку и удобрять ее навозом, если в том приспела нужда. Часто он первым выгонял своего старенького светло-серого куцехвостого ослика, в то время как все остальные при его дворе еще спали.

– Я с большим удовольствием пойду с тобой, и, конечно, у меня найдется для тебя еще один человек, – объявил Король Бласкета человеку короля.

– Премного благодарен, – ответил тот.

Король пришел ко мне, перед тем как отправиться в море, и, разумеется, я понимал, что он не уйдет просто так, не простившись со мной. Он вообще никуда бы не пошел, если бы меня не было рядом.

Он позвал меня с собой и налил мне стакан спиртного, и еще немного для себя. Король показал мне полный ящик пива и велел присмотреть за ним. Он сказал, что был бы мне крайне признателен, если бы мне удалось сберечь этот ящик до дома.

– Потому что, – сказал он, – если я возьму его на борт, от него будет пахнуть спиртным, а мне было бы стыдно не предложить его остальным. И вот еще что, – добавил он, – мне кажется, это вообще не очень хорошо.

И он купил еще одну бутылку спиртного, чтобы поделиться с теми, кто с ним поплывет.

– Буду беречь этот ящик изо всех сил и не выпью ни капли. Но я немного боюсь за вас, если этот седой капитан пойдет с вами. А он, наверно, пойдет.

– Мы с ним что-нибудь придумаем, – сказал Король.

Ну вот. Мы вышли к остальным. Король позвал еще одного человека, который нравился ему больше прочих, и закричал громким голосом, что у него есть еще двое, кто готов оправиться с ним, если можно.