— И сшиты не по-русски широкие штаны, — пробормотал Голицын.

— Что? — переспросил Тузленок.

— «Коричневая пуговка». Мы песню такую в детстве пели. Как Алеша-пионер с друзьями разоблачили иностранного шпиона. Очень поучительная песня.

— Ладно, я пошел, меня пацаны ждут. — Тузленок вытер руки и направился к выходу. — А про два ножа — это точно?

— Чтоб мне хреном подавиться, — побожился Поручик.

Удовлетворенный обещанием, Тузленок хлопнул входной дверью. Голицын направился в комнату, где Клавдия распаковывала привезенные образцы товара.

— Принимай работу, хозяйка, мы там закончили, — сказал он и замер в дверях.

Клавдия распаковывала большие тюки, вынимала и раскладывала на полу стопками веселенькие розовые коврики из пластика.

Поручик похолодел.

— Господи! И ты туда же?

— Что я? Куда? — не поняла Клавдия.

— Туда. В эту кашу с ковриками. Ты хоть понимаешь, что это контрабанда взрывчатки? Терроризм! Знаешь, сколько тебе за это полагается по Уголовному кодексу Российской Федерации?

Клавдия в сердцах бросила стопку на пол:

— Какая контрабанда, какой взрывчатки? Ты можешь объяснить толком?

Поручик попытался объяснить. Клавдия слушала его так, словно он рассказывал ей сказку. Наконец, она спросила:

— Ну, хорошо. Я согласна, взрывчатку возить нехорошо. Только при чем тут мои коврики?

Теперь опешил Голицын. Столько объяснял, и все зря…

— Твои коврики? — переспросил он озадаченно.

— Ну да. Мои коврики, — повторила Клавдия. — А что же это, по-твоему? Бомба, что ли? Я договорилась с Михалычем…

— Это не коврики, это взрывчатка, — проговорил старший лейтенант.

Она расхохоталась. Поручик, растерявшись, следил за ней. Только женской истерики ему не хватало. А если она вообще крышей поехала?

Вдоволь насмеявшись, Клавдия наконец затихла, вытерла глаза и объяснила причину своего смеха:

— Значит, мои коврики на взрывчатку похожи?

— Я бы не отличил, — признался старший лейтенант. — А я в этом разбираюсь.

Клавдия всплеснула руками:

— А я-то понять не могла, чего тот урод испугался? Ну, помнишь того бандита, которого ты с корабля в море сбросил… Выходит, и он то же самое подумал. Я только сейчас врубилась. Я на него этим ковриком замахнулась, так он побледнел и сразу смылся.

Через полчаса Поручик вышел из дома Клавдии. Через десять минут после его ухода Клавдия позвонила подруге и со смехом рассказала ей в деталях о своем приключении с ковриками. А через двадцать минут в ее квартиру ворвался спецназ.

Предусмотрительный генерал-майор Бормышев поставил на прослушку все телефонные переговоры в городе. Компьютер тут же засек кодовые слова «пластиковые коврики» и «взрывчатка». Люди генерал-майора моментально вышли на горячий след и произвели задержание.

Через час дом был полностью эвакуирован. Саперы вывезли опасный груз на самый дальний склад. Образец немедленно отправили на экспертизу. Изымая упаковки с ковриками, командир группы захвата мысленно крутил в погонах по две дырочки под большие звезды и одну — в кителе для ордена.

* * *

Выйдя от Клавдии, Поручик попытался связаться с друзьями. Он набрал номер Маркони. Тот отозвался почти сразу.

— О, Поручик! — Радость связиста изобличала его нетрезвое состояние. — Подваливай к нам. Место называется «Амшенский двор». Очень недурственно.

— Скоро подгребу, — пообещал старший лейтенант.

Но когда он подъехал к ресторану, обнаружил там вместо своих товарищей оцепление из бойцов спецназа ФСБ. Попытки что-нибудь выяснить успеха не принесли. Командир бойцов объяснил, что имеет приказ генерал-лейтенанта Бормышева. Мобильники друзей молчали. Беспокоиться за них было смешно. Скорее всего, они где-то крепко загуляли. День клонился к вечеру, и Поручик решил отложить выяснение причин до утра.

Наутро он направился в штаб. При входе его пропустили через рамку металлоискателя и отобрали единственное оружие — боевой нож «Катран».

— Приказ генерал-лейтенанта Бормышева, — отчеканил дежурный на проходной.

Старостина на месте не было. В этот момент он находился в кабинете генерал-полковника Ковригова. Оба ломали голову над тем, как разобраться с новой неожиданно возникшей проблемой — генерал-полковником Бормышевым.

— Что может быть страшнее дурака? — простонал Ковригов и сам же себе ответил: — Только дурак с инициативой.

— Еще страшнее инициативный дурак с полномочиями, — добавил Старостин.

В дверь постучали. Затем в приоткрытый проем просунулась голова старшего лейтенанта Голицына.

— Разрешите?

— Заходи, — махнул рукой вице-адмирал.

— Я своих потерял, — растерянно доложил Поручик.

— В «фильтре» они, — буркнул Старостин.

— Где?

— Бормышев фильтрационный пункт открыл в Ермоловке. Возле абхазской границы. Типа концлагеря или военной тюрьмы. Туда твоих друзей и доставили.

— За что?

— Бормышев отправил своих долбое… дуболомов зачистить «Амшенский двор». Туда президентов завтра обедать повезут. А наши там как раз отдыхали. Ну, и наладили бормышат малой скоростью с легкими телесными повреждениями. Те вызвали подкрепление. Ну, значительный численный перевес плюс техническое превосходство; опять же алкогольное опьянение… Короче, наших повязали, и теперь они полируют нары.

— А вы не объяснили генерал-лейтенанту Бормышеву, что он мудак? — осторожно осведомился Поручик. — А то я могу ему и челюсть сломать. В двух местах. Мне не трудно, и к погонам старшего лейтенанта я давно привык. О большем и не мечтаю.

— Не объяснил, — отрезал Старостин. — За меня это сделал премьер-министр. Думаю, сразу после саммита господина Бормышева отправят либо в отставку, либо на менее ответственную работу. К тому же после гибели его брата он утратил весь свой административный потенциал.

— Но до конца саммита нам с этим дураком жить и трудиться, — с грустью констатировал Ковригов. — А вам, товарищ старший лейтенант, придется неукоснительно выполнять его приказы. Чтобы не стать младшим лейтенантом.

Голицын совсем понурился.

— Тут вот еще интересный документ, тоже тебя касается, — Старостин протянул старшему лейтенанту лист бумаги.

Это был рапорт о задержании особо опасной террористки Клавдии.

— Да что они, совсем, что ли, с ума посходили? — возмутился Поручик.

— Ладно, не кипятись. У нас еще работа впереди, — охладил его пыл вице-адмирал. — Вот приказ об ее освобождении и пропуск. А коврики отправили на экспертизу. Пусть проверят. Маловероятно, конечно, но все-таки… В нашем деле лучше перебдеть, чем недобдеть. Иди, освободи ее.