Голицын взял бумаги и отправился в местный КПЗ. Перед Клавдией он предстал как воплощение справедливости. Звякнул ключ, отворились двери узилища, и она снова увидела небо без обрамления решетки.

— Как тебе это удалось? — робко спросила женщина освободителя.

— Ерунда, заслал децил бабла, — объяснил он ей ситуацию в максимально доступной форме. — Ты бы поменьше по телефону трепалась со своими курицами.

— Сколько с меня? — виновато, снизу вверх поглядела она на старшего лейтенанта.

— Две тарелки борща со сметаной.

Он проводил Клавдию на улицу. На прощание, сажая ее в такси, поинтересовался:

— Ты свои коврики сама заберешь?

Клавдия едва не поперхнулась:

— Что?! Да глаза бы мои не видели этих ковриков!

— Ладно, не волнуйся, — успокоил он незадачливую предпринимательницу. — Твои коврики я после экспертизы сам заберу со склада и Михалычу отвезу. Кстати, тебе эта экспертиза тоже не повредит. Получишь сертификат, что твои коврики — не взрывчатка. А иначе менты у тебя через день проверки устраивать начнут, взятки вымогать…

Больше всего Денис сейчас хотел бы оказаться рядом с друзьями. Но он знал, что Старостин не терпит, когда у него вертятся под ногами. Оставалось еще одно мероприятие, которое он планировал на этот день: проверить информацию Тузленка. Но идти одному и без оружия в возможное гнездо террористов было неразумно. Даже для специалиста его уровня.

И тут прямо перед ним остановилась знакомая машина. Из нее высунулся Науруз Берзеков.

— Садись, подвезу, — радостно предложил он.

Поручик не стал отказываться. Только спросил:

— Ты чего такой веселый? Полковника получил?

— Нет, я вчера Олимпиаду домой подвез. Но дома никого не было, и мы катались всю ночь.

Он исподтишка глянул на Голицына — как тот прореагирует. Но Поручик только обрадовался:

— Ну, наконец-то! Колись, как все было.

Тот замялся:

— Ну… в общем… короче, я женюсь.

Старший лейтенант расхохотался:

— Брось! Хочешь сказать, что Олимпиада променяла хлебное место в императорском гареме и парламенте на подполковника-резервиста?

Тут растерялся Берзеков:

— Не знаю, я ей еще не предлагал…

Поручик ободряюще хлопнул его по плечу:

— Ладно, давай на «Мармару» сгоняем, я там одну информацию проверю. Жалко, ствола нет…

Берзеков жестом фокусника извлек из-под куртки пистолет.

— Ствол есть. Но только один. Я же не знал…

— Хорошо живешь, — заметил Поручик. — А меня разоружили. Даже нож отобрали.

— Просто я своего бывшего начальника слишком хорошо знаю. И знаю, чего от него можно ждать… Ладно, покатили.

По дороге Голицын предложил:

— Слушай, Науруз, бросай своего раздолбая, переходи в наш отдел.

— Думаешь, разрешат? — спросил тот.

— А почему нет? Мы с ребятами попросим, адмирал не откажет. Он твоего Бормана-младшего на дух не переносит. Дело за тобой.

Они приехали. Машину пришлось оставить на обочине дороги. От дороги они прошли через территорию склада, преодолели невысокую насыпь и вышли к морю. Киль судна лежал в неглубоком русле впадавшей здесь в море речки, как в ложе, поэтому по каменистому пляжу можно было подойти к самому борту.

Никаких рабочих-гастарбайтеров поблизости не наблюдалось, но результат их работы был налицо. В борту корабля, обращенном к берегу, на уровне ватерлинии зияло большое отверстие. Машина в него, быть может, и не прошла бы, но мотоцикл с коляской — запросто. Через нижний край отверстия внутрь корпуса заплескивала вода.

Голицын и Науруз по свисавшему штормтрапу поднялись на палубу. Берзеков взвел курок своего пистолета. Палуба имела ощутимый наклон в сторону кормы. Голицын и Науруз добрались до трапа, который вел в нижние помещения судна, и стали осторожно спускаться.

Снизу отчетливо доносились какие-то звуки. Может быть, гастарбайтеры продолжают работу в глубине трюма. Или друзья Тузленка ищут потерянный им нож… Может быть, но вряд ли. Вероятность — ноль целых и одна сотая процента.

Поручик беззвучно выругался по адресу генерал-майора Бормышева. Если бы сейчас здесь были его друзья, можно было бы гарантированно обезвредить всю террористическую группу. Науруз парень хороший, но до профессионалов из группы кавторанга Татаринова ему было далеко.

Трап раздваивался. Поручик переглянулся с подполковником.

— Ты направо, я налево.

— Но ты же без оружия, — попытался возразить Берзеков.

Хоть он и был старшим по званию и возрасту, но сразу признал верховенство старшего лейтенанта.

— Ничего, как-нибудь справлюсь, — пробормотал Поручик. — Приготовь ствол и стреляй сразу на поражение. Никаких «стрелять буду» или предупредительных выстрелов. Они примутся нас убивать, в этом можешь не сомневаться.

Науруз кивнул и облизнул пересохшие губы. Он направился по правой лестнице; Поручик, выждав секунду, двинулся вниз по левой. Старший лейтенант спускался все ниже. Пассажирские палубы оказались где-то наверху. Здесь располагались трюмные помещения: складские и технические, разделенные водонепроницаемыми переборками. Спасибо, аккумуляторы еще не успели разрядиться, поэтому в помещениях мерцал слабый дежурный свет. Не имея другого оружия, Голицыну приходилось открывать водонепроницаемые двери с помощью ноги.

Так он двигался все глубже и дальше, когда вдруг справа, где-то совсем недалеко, грохнул выстрел, следом другой. В ответ раздалась очередь. Не иначе, Науруз на засаду нарвался. Поручик скользящим шагом стремительно рванулся по коридору в том направлении, откуда доносился шум перестрелки.

Выбив ударом ноги очередную дверь, он едва успел пригнуться, как над головой что-то просвистело. Пуля, и не одна. Поручик прижался к полу, а затем пружинисто прянул вверх. Взлетев, он выбросил ногу в сокрушительном ударе. Попал. Под ударом звякнул металл, потом еще раз, когда выбитый у противника автомат загремел по полу.

Поручик мягко приземлился, по ходу движения определяясь на местности. Он очутился в большом, видимо, грузовом или техническом, трюмном помещении. Вдоль борта стояли большие контейнеры, с потолка на цепях свисали подъемные тали. Но особенно вглядываться в полумрак помещения не приходилось. Перед старшим лейтенантом вырос опасный противник.

Им оказался какой-то полоумный японец в застегнутом на все пуговицы черном мундире с глухим воротником без нашивок или погон. Оставшись без автомата, он пошарил где-то у себя за спиной и вытащил висевший между лопаток длинный самурайский меч — катану. И с идиотским криком ринулся вперед, крестя тесное пространство взмахами клинка. Поручик даже не успел посчитать от пяти до нуля.