направляясь в свою страну, и не думали повернуть к товарищам, чтобы помочь им». Оставшиеся на острове «почитали себя мертвыми, потому что не видели способа спастись».

Япония ликовала: император и его подданные осознали, что Божественный ветер уничтожил врагов. Они восприняли это событие как доказательство, что народ останется свободным и власть императора не поколеблется.

Выброшенные на берег монголы ожидали медленной смерти от голода, а между тем ситуация обернулась к худшему. Японские моряки, патрулировавшие воды Чипингу, подобрали нескольких монголов и узнали от них, что остатки их войска нашли спасение на островке в четырех милях от побережья Японии. Японцы направились «прямо к тому острову с большим количеством хорошо вооруженных кораблей и с множеством людей, но мало было у них порядка и еще меньше прозорливости. Высадились они на берег, чтобы захватить оставшихся на острове. Когда же тридцать тысяч увидели наступающих врагов, они сокрылись в лесу у гавани». Оттуда монголы следили, как японцы обыскивают остров, «подобно не знающим страха и ничего не понимающим в своем деле». Полагая, что монголы так ослабели, что не в силах двигаться и не представляют опасности, они даже не потрудились оставить вахтенных на кораблях.

Посреди острова был холм, «и, когда враги в спешке направились к ним, чтобы захватить их, они (монгольские воины) изобразили бегство». Они виляли по острову, пока не «вышли к вражеским кораблям и, найдя их не занятыми войском, немедленно взобрались на них». К их изумлению, корабли «были пусты и не охранялись». Завладев кораблями, монголы «немедля подняли паруса и покинули остров и, будучи весьма доблестными людьми, направились к большому острову врагов» –  японцев –  с намерением отомстить. Отчаянные монголы, уже не чаявшие остаться в живых, резко переломили ход событий.

Подойдя к Чипингу, монголы высадились на берег под видом японских солдат. Они несли «знамена и девизы владык острова». Так они промаршировали до «столицы», где их приняли за возвращающееся войско. «Потому они (жители) открыли ворота и впустили их в город».

Оказавшись за городскими воротами, переодетые монголы «не нашли никого, кроме стариков и женщин», которых «выгнали вон». Затем они, «едва оказавшись в крепости, захватили ее, выгнав всех, кроме нескольких красивых молодых женщин, которых оставили себе служить».

Марко подводит рассказ к кульминации: «Когда властитель и народ острова увидели, что потеряли город и отцы и сыновья изгнаны, а женщины захвачены, к их великому бесчестью, особенно государя, они желали умереть от горя, сознавая, что столь великая ошибка к великому бесчестью их отечества произошла не от силы врагов, но лишь от недостатка бдительности».

Покончив с ритуальным самоуничижением, японцы, собрав неистощимые резервы, воздвигли новую линию обороны против пришельцев. По словам Марко, «отважные граждане ободряли государя, говоря ему, что не время скорбеть, но надо объединить все силы для мести за столь великое поражение».

Японцы, воспрянув духом, продолжали атаку. «Они вернулись к острову с другими кораблями, найдя много их возле тех гаваней, потому что, владея множеством кораблей, татары, которых было всего тридцать тысяч, убегая, не смогли увести все. Так, взойдя на палубы, как могли, они добрались на остров». Японцы окружили монголов, однако оказавшиеся в ловушке захватчики держали в заложниках женщин, «так что никто не мог войти туда или выйти без их воли и согласия».

Противостояние между занявшими город монголами и стремившимися отбить его японцами затянулась на несколько месяцев. Хотя монголы «день и ночь силились придумать, как дать знать великому хану, чтобы он прислал им помощь», японцы перехватывали всех гонцов, как бы ловки и отважны те ни были.

Между тем Хубилай-хан пребывал в неведении о затянувшемся сражении. «Татары день и ночь непрестанно атаковали народ того острова с великим ущербом и потерями. Когда же увидели, что никакими средствами не могут добиться того, что задумали, и видя нехватку припасов и что они не могут больше держаться, наконец заключили соглашение и перемирие с теми, кто осаждал их, таким образом спасая себя, чтобы им не пришлось остаться там до конца жизни».

Начались переговоры о мире, как подробно объясняет Марко: «Островитяне много лет не знали войны и тяжело переносили ее, особенно потерю своих женщин, каковые были в руках и во власти врагов, полагая, что никогда уже их не увидят. Узнав, что татары готовы вернуть им город и женщин, они были так рады и довольны, что в один голос убеждали государя заключить мир на предложенных условиях. И так было сделано, и мир был заключен, и город возвращен государю».

Марко рассказывает удивительную историю, но проверить ее невозможно. В отличие от других событий неудачной атаки Хубилай-хана на Японию эта подозрительно счастливая развязка не подтверждается другими источниками. Однако его рассказ так точно совпадает со всем, что нам известно о провале завоевания, что он, возможно, основан на исторических фактах и утерянных источниках, пересказанных с большим пылом.

Хотя значительная часть войска Хубилай-хана выжила, его попытка ввести Японию в лоно Монгольской державы оказалась самой жестокой неудачей его царствования и угрожала авторитету и власти. Для глубоко суеверных монголов этот эпизод, и в особенности вмешательство божественного ветра, означал, что само небо обратилось против императора.

Хубилай искал козлов отпущения и, разумеется, нашел. Узнав о раздорах и несогласии между военачальниками, Хубилай «немедленно велел им (монголам) отрубить голову одному из баронов, начальствовавшему над войском, что бежало так злосчастно, а другого сослал на пустынный остров, куда посылал многих виновных в больших преступлениях и оставлял их там умирать».

Обесчещенный военачальник, так и не названный Марко по имени, умер смертью, которая по монгольским обычаям полагалась изменникам. «Когда он (Хубилай) посылает кого-либо на означенный остров на смерть, –  говорит Марко, –  он приказывает туго обернуть ему руки кожей недавно убитого буйвола и крепко зашить; когда кожа высыхает, она сжимается вокруг рук, так что он никакими средствами не может освободить их, и так его оставляют там умирать в мучениях, потому что он не может помочь себе и ничего не ест, а если хочет есть траву, должен ползать по земле. И таким образом он погубил того барона».

Хубилай, вопреки мнению своих советников, готовил третье вторжение в Японию.

В 1283 году, через два года после того, как «камикадзе» уничтожил монгольский флот, верфи Южного Китая вновь ожили, исполняя заказ Хубилай-хана на постройку пятисот новых боевых кораблей. Двумя годами позже Хубилай-хан потребовал такой же дани от маньчжур Северного Китая. Китайцы, как и советники хана, возражали против таких огромных военных расходов. Оппозиция стала всеобщей, и в 1286 году