Внутрь цветов, под камни, в мох.

Фауст

Опять встречаю свежих сил приливом[140]

Наставший день, плывущий из тумана.

И в эту ночь, земля, ты вечным дивом

У ног моих дышала первозданно.

Ты пробудила вновь во мне желанье

Тянуться вдаль мечтою неустанной

В стремленье к высшему существованью.

Объятый мглою мир готов раскрыться,

Чуть обозначившись зарею ранней.

В лесу на все лады щебечут птицы,

Синеют прояснившиеся дали,

Овраг блестящей влагою дымится,

И сонная листва на перевале

Горит, росинками переливая,

Покамест капли наземь не упали.

Все превращается в сиянье рая.

А там, в горах, седые великаны

Уже румянцем вспыхнули по краю.

Они встречают день завидно рано,

А к нам он приближается позднее.

Вот луч сбежал на горные поляны,

Вот он спустился ниже, пламенея,

Вот снизился еще одной ступенью,

Вот солнце показалось! Я не смею

Поднять глаза из страха ослепленья.

Так обстоит с желаньями. Недели

Мы день за днем горим от нетерпенья

И вдруг стоим, опешивши, у цели,

Несоразмерной с нашими мечтами.

Мы светоч жизни засветить хотели,

Внезапно море пламени пред нами!

Что это? Жар любви? Жар неприязни?

Нас может уничтожить это пламя.

И вот мы опускаем взор с боязнью

К земле, туманной в девственном наряде,

Где краски смягчены разнообразней.

Нет, солнце, ты милей, когда ты – сзади.

Передо мной сверканье водопада.

Я восхищен, на это чудо глядя.

Вода шумит, скача через преграды,

Рождая гул и брызгов дождь ответный,

И яркой радуге окрестность рада,

Которая игрою семицветной

Изменчивость возводит в постоянство,

То выступая слабо, то заметно,

И обдает прохладою пространство.

В ней – наше зеркало. Смотри, как схожи

Душевный мир и радуги убранство!

Та радуга и жизнь – одно и то же.

Тронная зала. Государственный совет в ожидании императора. Трубы. Входят придворные всякого рода, великолепно одетые. Император восходит на трон, справа от него становится астролог.

Император

Привет вам всем. Вы в полном сборе

Из дальних мест сошлись у трона.

Мудрец уж занял пост исконный,

Но нет шута, на наше горе.

Дворянский сын

Он нес ваш шлейф и вдруг, бедняжка,

На лестнице упал врастяжку.

Гуляку вынесли. Пузан

Кондрашкой хвачен или пьян.

Другой дворянский сын

Но старому шуту мгновенно

Преемник вызвался на смену.

Нарядом – щеголь, но урод

Такой, что оторопь берет.

Пред ним у цели вожделенной

Скрестил секиры караул,

Да вот он: мимо прошмыгнул.

Мефистофель

(на коленях перед троном)

Что ненавистно и желанно?

Что нужно и не нужно нам?

Что изгнано и под охраной?

Что и сокровище и хлам?

Пред кем в душе дрожат вельможи

И кем пренебрегают вслух?

Кто жмется к твоему подножью

Верней и ниже всяких слуг?

Император

Здесь в ребусах нет недостатка.

Ты лучше дай нам их разгадку.

Ко мне стеклась вся эта знать

Одни загадки задавать.

Скончался шут мой приближенный.

Смени покойного у трона.

Мефистофель всходит по ступеням трона и становится слева.

Ропот толпы

Вот новый шут – нам всем капут —

Болтлив и смел – на шею сел.

Тот был как чан – пропал пузан, —

А этот – жердь и тощ, как смерть.

Император

Вы в добрый час сошлись у трона,

Могу порадовать собранье:

К нам звезды неба благосклонны

И нам сулят преуспеянье.

Но точно ль совещаться надо

И портить скукой и досадой

Приготовленья к маскараду?

Вот этого я не пойму.

Но раз вы заседать решили,

Я неохоту пересилю

И слушаюсь. Быть по сему.

Канцлер

Наисияннейшая добродетель

Венчает императора. Лишь он,

Верховной справедливости владетель,

Осуществляет право и закон.

Лишь он творит на свете правосудье,

Которого так ждут и молят люди.

Увы, все это попусту! К чему

Душе беззлобье, широта уму,

Руке готовность действовать и воля,

Когда в горячке зла и своеволья

Больное царство мечется в бреду

И порождает за бедой беду?

Лишь выглянь из дворцового окна,

Тяжелым сном представится страна.

Все, что ты сможешь в ней окинуть оком,

Находится в падении глубоком,

Предавшись беззаконьям и порокам.

Тот скот угнал, тот спит с чужой женой,

Из церкви утварь тащат святотатцы,

Преступники возмездья не боятся

И даже хвастают своей виной.

В суде стоят истцы, дрожа.

Судья сидит на возвышенье,

А рядом волны мятежа

Растут и сеют разрушенье.

Но там, где все горды развратом,

Понятия перемешав,

Там правый будет виноватым,

А виноватый будет прав.

Не стало ничего святого.

Все разбрелись и тянут врозь.

Расшатываются основы,

Которыми все создалось.

И честный человек слабеет,

Так все кругом развращено.

Когда судья карать не смеет,