В эти минуты всеобщего торжества лишь представитель Эдуарда Шеварднадзе Зураб Лакербая, который в последние годы делал все, что было в его силах, чтобы сблизить позиции грузинской и абхазской сторон, сохранил на лице кислую маску.

— Что с тобой, Зураб? — поинтересовался Виталий Чамагуа.

— Вас встречают как победителей! — уныло заметил тот.

— И что?

— А грузинскую делегацию не пришла встречать ни одна собака! — в сердцах произнес он.

Дальше поговорить им не удалось, натиск толпы усилился, и абхазской делегации, чтобы не быть задушенной в объятиях, пришлось искать спасения в машинах. Кавалькада из десятка «мерседесов» под нескончаемые приветствия и овации с трудом пробилась на выезд и в сопровождении полицейского эскорта направилась в Стамбул. Вслед за ней устремилась автомобильная армада, сотрясая воздух выстрелами и ревом клаксонов. Обычно неумолимая и суровая к нарушителям турецкая полиция на этот раз была благосклонной.

— Ну, все как у нас! — не преминул пошутить Владислав Ардзинба.

— Как будто из дома не уезжали, — согласился с ним Сергей Шамба.

И в этом оба были совершенно правы. Потом в течение тех дней, что абхазская делегация находилась в Турции, — будь то фешенебельный отель «Хилтон» или обыкновенный сельский дом, встречи с министрами или простыми крестьянами, — их везде встречали с необыкновенным радушием и теплотой. К своему изумлению здесь, в Турции, они заново открывали ту патриархальную и самобытную Абхазию, рассказы о которой слышали от своих дедов и прадедов. Это было поистине настоящим чудом, как вдали от исторической родины они — махаджиры — сумели даже в мелочах сохранить уклад жизни мудрых предков. Годы революции и войны оказались бессильны перед великим духом нации. Сердце Абхазии продолжало биться в горах Болу и Сакарии. Порой Владислав Ардзинба, Сергей Багапш, Сергей Шамба и их соратники терялись и не могли понять, где они находятся — в Эшерах, Джегерде или Дюздже и Энегеле.

Визит абхазской делегации в Турцию не остался незамеченным. Ни один выпуск вечерних новостей не обходился без сообщений о нем. Газеты пестрели портретами Владислава Ардзинбы, Сергея Багапша, Сергея Шамбы и Павла Ардзинбы. Их появление на улицах Стамбула каждый раз превращалось в небольшой митинг или импровизированную пресс-конференцию. С особым ревностным вниманием за визитом наблюдала грузинская сторона и, чтобы испортить его, всякий раз не упускала возможности подпустить яду. Поэтому заключительная пресс-конференция, которую проводила абхазская делегация, вызвала небывалый ажиотаж.

Задолго до ее начала просторный зал отеля «Джамахир» не смог вместить все желающих. Свободных мест не осталось даже в проходах. В глаза бросалось большое количество грузинских журналистов. Пожалуй, впервые после войны у них появилась возможность напрямую «атаковать» президента Абазии, и они постарались сполна использовать ее. Не успели еще руководители абхазской делегации занять места за столом, как на них обрушился град вопросов. Грузинские журналисты били в самое больное место — по проблеме беженцев и, особо не стесняясь в выражениях, хлестали наотмашь. В адрес Владислава Ардзинбы, Сергея Багапша и Сергея Шамбы звучали обвинения в геноциде, нарушениях прав человека и во всех остальных смертных грехах.

Владислав Ардзинба, подождав, когда гневный запал угаснет, пододвинул к себе микрофон и заговорил спокойным тоном:

— Да, проблема беженцев существует! Это серьезная проблема, и ее надо решать, но взвешенно и поэтапно. Наши предложения хорошо известны: тем, кто запятнал себя военными преступлениями, нет места на нашей земле! Я повторяю — на нашей земле!

— На какой это — вашей земле?! — раздался возмущенный возглас.

И молодая журналистка, пылая гневом, заявила:

— Да как вы можете так говорить?! Это наша общая земля! Мы — один братский народ, а вы такими заявлениями его только разделяете!

Дальше ее слова потонули в гуле одобрительных восклицаний грузинских журналистов. Владислав Ардзинба гневно сверкнул взглядом, но сдержался. О том, какие им владели чувства, могли догадаться лишь те, кто его хорошо знал. Уголки бровей Владислава Григорьевича несколько раз взлетели и опустились, прошла секунда, за ней другая, суровая складка на лице разгладилась, и, когда шум в зале стих, он продолжил.

На этот раз президент заговорил на абхазском языке. Сергей Багапш и Сергей Шамба недоуменно переглянулись. Но еще большее удивление его речь вызвала у грузинских и немногочисленных русских журналистов. Они зашушукались, а Владислав Ардзинба как ни в чем не бывало продолжал говорить. Грузинская журналистка растерянным взглядом пробежалась по залу, смышленые догадались, в чем дело, и уже не скрывали насмешливых улыбок. Она же, с трудом сдерживая себя, процедила:

— Я так и не услышала ответ на мой вопрос.

— Разве? — с наигранным изумлением произнес президент и, обратившись к Сергею Багапшу и Сергею Шамбе, переспросил: — Я, кажется, достаточно понятно все сказал?

— Да! — подтвердили они и не смогли сдержать улыбки.

Это еще больше распалило журналистку. Она обожгла их ненавидящим взглядом и потребовала:

— Я хочу услышать ответ по-русски!

— А чем вас не устраивает на абхазском? — поинтересовался Сергей Шамба.

От ярости и злости у журналистки не хватало слов. За нее ответил Владислав Ардзинба:

— Так что же это у нас с вами получается? — И здесь он развел руками. — Если мы друг друга не понимаем, то о каком одном народе вы говорите? Может, о турках-месхетинцах, которых товарищи Сталин и Берия сослали в Среднюю Азию, а сегодня другой, правда уже бывший товарищ, — Шеварднадзе не пускает на родные земли. Молчите? Так вот я вам скажу: нам такое родство и даром не надо!

В зале еще долго звучал смех, а посрамленная журналистка поспешила затеряться за спинами коллег. Пресс-конференция продолжилась. Бородатый журналист с характерным акцентом повторил прежний вопрос:

— Господин президент, все-таки хотелось бы узнать ваше мнение по проблеме беженцев — это первое. И второе — чем объясняется столь жесткий подход абхазской стороны к процедуре их возвращения?

Ответ не заставил себя ждать. Он был быстрым и хлестким:

— Если вы имеете в виду так называемых беженцев, которые, не дожидаясь нашего прихода, вместе с мародерами бежали за Ингур, то это лучше спросить у них самих, почему они не желают пройти вполне оправданную в таких случаях поверку. Если на них нет вины, то ради бога — пусть возвращаются.

— Господин президент, тем самым вы хотите сказать, что, если сегодня несколько сот тысяч не могут вернуться к себе в Абхазию, это значит, что все они совершили преступление? — прозвучал вопрос из задних рядов.

— Нет, это сказали вы! — мгновенно парировал Владислав Ардзинба. — А что касается их числа, то это далеко не так.

— Ну почему же? Цифры, а их подтверждает и комиссия ООН, говорят сами за себя!