Мы рассыпались цепью, довольно густой – через пять метров друг от друга – и двинулись вперед. Где-то впереди, в полукилометре, послышалась автоматная стрельба. Мы передвигались медленно – мешал глубокий снег, да и соседей по цепи не хотелось упускать из вида, что немудрено. Полушубок – хорошая одежда, теплая и удобная, но в темноте его светлый верх сливался со снегом.

Впереди засверкали огоньки, ночную тишину рассек треск выстрелов. Я сразу упал, а нерасторопные были сражены пулеметной очередью. Я сразу узнал басовитый голос немецкого МГ-34. Сзади подгонял взводный:

– Вперед, ползком – вперед!

Поползли. Только в снегу, в валенках и полушубках, ползти непросто.

Раздалась еще очередь, и фонтанчики снега взметнулись перед цепью. Мой сосед по койке с нижнего яруса – Виктор – не выдержал, вскочил и, стреляя от живота, бросился вперед. Он успел сделать лишь несколько шагов и упал, сраженный.

Нет, хоть и неудобно, но лучше ползти. Надо подобраться поближе – на дистанции метров двести пятьдесят, как я оценил в темноте расстояние, автомат сильно уступает пулемету.

– Огонь! – скомандовал взводный.

Курсанты открыли огонь. Зачем?! Чего без толку жечь патроны, когда и цель-то в темноте не видна?

Где-то впереди грянуло «ура» и послышался густой автоматный огонь. Наша цепь поднялась и, как по команде, рванула вперед, проваливаясь по колено в снег. Я уже определил место, где залег пулеметчик, потому не побежал в цепи, а,

поднявшись, короткими очередями, выпустил весь магазин по позиции пулеметчика. Ответной стрельбы не последовало.

Я бросился догонять цепь.

Вот и позиция пулеметчика. На небольшом холмике лежал убитый пулеметчик – в коротких сапогах со шнуровкой, в суконных брюках и короткой меховой курточке. С головы его свалился стальной шлем, под ним виднелась черная вязаная шапочка.

– Прочесать лес!

Разгоряченные бегом и стрельбой, мы медленно пошли вперед, увязая в снегу. Однако метров через сто встретили другую курсантскую цепь, идущую навстречу.

– Кругом, все – к машинам!

По своим же следам мы потянулись назад, к грузовикам.

– Взвод, строиться в две шеренги! Командирам отделений проверить наличие людей.

Мы построились, посмотрели направо, налево… Да, многие остались лежать в лесу.

Сержанты доложили командиру взвода о наличном составе отделений и потерях.

– Командирам отделений выделить по четыре курсанта – помочь санитарам эвакуировать раненых и погибших. Остальным – по машинам!

Затемно мы вернулись в казарму.

На следующий день на построении нам объяснили, что был выброшен немецкий авиадесант, имевший цель захватить Кремль, даже конкретнее – товарища Сталина.

Все курсанты поразились услышанному. Однако не нам судить о происшедшем. Наверняка у убитых нашли карты, план. А может, и пленного взяли и допросили. Правда, в последнем я сомневался: немецкие парашютисты – люди подготовленные, умелые, с фанатичной верой в своего фюрера. Такие обычно отстреливаются до последнего патрона. Поистине бредовая идея – бросить парашютистов почти в центр Москвы – да здесь же войск полно, НКВД, милиция. А в Кремле – еще и кремлевский полк охраны.

Спустя неделю мне и еще полусотне курсантов объявили, что учеба наша закончена. Так я начал службу в Отдельной мотострелковой бригаде Особого назначения Особой группы НКВД.

Меня раздирали противоречивые, двойственные чувства. Все эти месяцы я сторонился, старался избегать контактов с особистами на фронте, как, впрочем, и все фронтовики.

В этот непростой для страны период Великой Отечественной войны, когда управление отступающими частями только начало складываться для организованного отпора агрессору, в окружении и котлах бились с врагом потерявшие связь со штабами дивизии, многие попадали в плен. Тех, кому удавалось вырваться, ждала жесткая проверка и фильтрация – под видом «окруженцев» на нашу территорию проникали тысячи диверсантов, вредителей, шпионов, и этому массовому процессу надо было противостоять специалистам. Для их подготовки и работали курсы разведчиков, пополнявшие Особую группу НКВД. Участие в захвате, уничтожение или передача «органам» матерых врагов – диверсантов, шпионов, агентов немецкой разведки я считал важным и необходимым делом. А вот от другой части системы безопасности НКВД, включая Особые отделы и карательные органы, мне хотелось быть подальше. От опричников Ивана Грозного до особистов ведомства Абакумова в их рядах всегда находилось много желающих, избегая опасности для себя, следить, чтобы это делали исправно другие.

Теперь я должен буду исполнять приказы этой системы, и я хотел одного – отважно бороться с хитрым и беспощадным врагом и не оказаться среди «санитаров» НКВД.

Поистине странная прихоть судьбы: я сам, добровольно стал частью системы НКВД. Как кролик, что боится, пищит, но безропотно лезет в пасть удава. Воистину, неисповедимы пути твои, Господи!

И вот позади напряженные будни в Учебном центре подготовки специальных разведывательно-диверсионных отрядов для действий в тылу противника.

После окончания разведшколы нас перевели на базу Отдельной мотострелковой бригады Особого назначения – ОМСБОН НКВД СССР. Располагалась она в пригороде столицы – Мытищах.

Это было крупное войсковое соединение. В бригаду входили два полка и несколько отдельных подразделений – рота связи, саперно-подрывная рота, авторота, рота парашютно-десантной службы, минометная и противотанковая батареи. Одно это перечисление говорит о мощи бригады и ее тактических возможностях.

Что радовало – снабжение оружием, боеприпасами было значительно лучше, чем в действующей армии. В зафронтовых операциях использовалось и трофейное немецкое оружие – автоматы и пулеметы.

Я быстро перезнакомился с сослуживцами. Ну и парни здесь собрались! Все как на подбор крепыши, жилистые, спортивного вида, в недавнем прошлом пограничники, курсанты Высшей военной школы НКВД, милиционеры и пожарные, выпускники Центрального института физкультуры, лучшие спортсмены ЦДКА и общества «Динамо», в том числе – чемпионы по боксу и легкой атлетике. Среди бойцов бригады были и иностранцы, из числа добровольцев-коммунистов из Коминтерна. На борьбу с «коричневой чумой» встали немцы-антифашисты, австрийцы, испанцы, поляки, чехи, болгары, румыны…

В самый тяжелый, отчаянный период обороны Москвы подразделения Особой группы были единственными подразделениями НКВД, которые не были эвакуированы из Москвы в Куйбышев в связи с передислокацией аппарата

НКВД в октябре 41-го. В битве за Москву бригада в составе 2-й мотострелковой дивизии войск НКВД Особого назначения воевала на передовой. Но и в эти суровые зимние месяцы мобильные отряды ОМСБОН провели множество дерзких рейдов и налетов в тылу немцев.