– Большая часть разбойников, а вот этот – главарь. – Алексей саблей показал на убитого. Сабля была в крови, да и на одежде Алексея виднелись кровавые пятна.

Купец поморщился, но не сказал ни слова, понимая – спасли охранники и обоз его, и товары.

Подошел второй, оставшийся в живых охранник, заткнув за пояс свой топор. Он тоже выглядел не лучше Алексея – как мясник. Он начал собирать у трупов железные изделия – косы, топоры.

– В Киев приеду – продам, все деньги.

Алексей пожал плечами. Было бы боевое оружие – он бы не отказался. Отмыл у родника свою саблю, уже более внимательно рассмотрел ее. Дрянь сабля, татарская, из скверного железа. Против человека без защиты еще сгодится, а вот если ратник в доспехах будет, вся зазубринами пойдет или сломается. К тому же ножен нет. Однако все лучше, чем нож.

Саблю Алексей положил на подводу, а нож вернул за пояс. По-хорошему, если бы еще пару охранников – прочесать лес да перебить оставшихся… Сейчас они убежали, но осмелеют, выберут одиноких путников или небольшой обоз и снова нападут. Но пусть о безопасности на дорогах в своих землях князья думают, а его купец для охраны нанял.

Через несколько дней поредевший составом обоз выехал на киевские земли. Когда вдали показались городские стены, Алексей соскочил с телеги и догнал подводу, на которой сидел купец.

– Попрощаться хочу. Киев-град – вот он, а мне на закатную сторону, на волынщину.

– Мы до города уговаривались, – возмутился купец.

– Охраннику ты деньги обещал, а мне только еду. Ехать всего ничего осталось, и кормить ты, полагаю, уже не будешь. Так что удачи…

Купец скривился, но укорить Алексея ему было не в чем. От разбойников помог отбиться, на подводе вместо возчика ехал – ведь десяток ездовых убиты были при нападении.

Алексей же опасался идти в Киев – там и моголы, и люди Александра. И обе стороны заполучить его хотят. Нет уж, перебьются, у него другая цель есть.

Дальше Алексей где пешком шел, где на подводе удавалось проехать, в попутчики напросившись. Брали неохотно, с опаской, больно уж вид его был страшен. Хоть и стирал он рубаху в ручье, да разве кровяные пятна отстираешь? По-хорошему – сменить бы рубаху на новую, эта в пятнах, полуистлела уже от пота, да денег нет. И так впроголодь шел.

Когда показались знакомые очертания Галича, Алексей обрадовался. Раньше гонцом сюда от князя приезжал, а сейчас – оборванцем голодным. Как-то примет его князь, вспомнит ли?

Уже у терема княжеского, пожалуй – замка, поскольку каменный был и архитектурой похож, увидел Алексей, как выезжают из ворот сначала десяток дружинников, а за ними верхами – сам князь. Алексей его сразу узнал, бросился к Даниилу, один из дружинников едва успел лошадью путь ему преградить.

– Куда прешь? Плетки отведать захотел?

– Прости, князь! Милости твоей прошу!

Князь остановил коня.

– Алексей я, гонцом не раз наезжал к тебе из Владимира, от князя Андрея Ярославича – перед свадьбой то было.

– Верно, припоминаю. А сюда как попал?

– Так разбили басурмане дружину Андрея Ярославича под Переславлем! Бежал он в Новгород, а оттуда морем – в Швецию.

– Слыхал, дошли горестные вести. Так ты, стало быть, ничей?

– К тебе пришел, княже. Возьмешь в дружину?

– Ты свою верность зятю моему и мне верной службой доказал, потому – беру. Ступай в воинскую избу, скажешь воеводе – князь велел во вторую сотню взять. Пусть оденет, обует тебя, оружие даст, ну – все, как полагается, а то смотреть на тебя непотребно.

– Спасибо, княже, не подведу.

Караульные дружинники у входа разговор тот слышали и Алексея во двор пропустили. Настроение у него поднялось. Дружина у Даниила сильная, моголам противостоит с переменным успехом, впрочем, как и мадьярам – так венгров называли во главе с их королем. Причем с мадьярами то сражались, то мирились.

Говор у жителей Галича был своеобразным, и первое время Алексей понимал их с трудом. Он отличался от русского и был ближе к гуцульскому.

Алексею выдали новые штаны, рубаху и кафтан. Одежда была непривычна, ее покрой и расцветка отличались от одежды русских северных земель – как и вооружение. Мечи больше походили на европейские, не такие широкие, как наши, и сужались прямо от рукояти к острию. И удары им наносить можно было и рубящие и колющие, отсюда и приемы боя разнились.

Алексей быстро влился в свой десяток и сотню. Также ходил в дозоры, также нес караульную службу.

Но жизнь ратника на волынской земле также отличалась от службы дружинника во Владимире. Дозоры – из десятка, а то и двух – почти постоянно перемещались по дорогам и вдоль границ. Завидев противника – что было часто, завязывали бой. Тем временем посланный гонец приводил подкрепление.

На земли же владимирские и новгородские противник нападал большим войском, и отражала нападение вся дружина, зачастую – с ополчением. Крупные сечи бывали нечасто, потери с обеих противоборствующих сторон были большие. А тут боев между крупными силами не было, но стычки происходили постоянные. То татары встретятся, то мадьяры границу нарушат. Фактически волынская земля была щитом, форпостом Южной Руси от беспокойных западных соседей. Кроме того, эти земли были более густонаселенными, чем псковские, владимирские или тверские. Да и плодородные земли были большей частью на севере и востоке княжества. Западная часть княжества была холмистой, даже горы были, но не такие высокие, как на Кавказе. Поэтому хлебопашествовали только в долинах, по ним же пролегали и все дороги.

Даниил Галич не любил. Город старый, в нем проживало много крупных боярских родов, которые изначально боролись с князем, устраивали бунты, а в 1247 году решились на открытый бой. Поэтому Даниил на свои деньги выстроил город Холм и чаще бывал там, чем в ненавистном Галиче. Да и не только Холм был выстроен, но и Львов, Угровеск, Дорогичин.

Зато к горожанам князь относился хорошо, опирался на мелкий служивый люд, ремесленников, купцов. Народ любил своего князя и по первому зову шел в ополчение.

Ситуация с соседями у Даниила была сложной, приходилось лавировать, входить в союзы, скреплять их браками. Так, сын Даниила, Роман, женился на наследнице австрийского герцогства Гертруде. И с папой римским Иннокентием IV переговоры вел. Тот обещал организовать Крестовый поход на могол – в обмен на католизацию Руси. Поход не состоялся, но и Даниил от католичества уклонился.

Год этот выдался для Даниила трудный. Союз военный с Андреем Ярославичем, скрепленный женитьбой на дочери Даниила, Устинье, распался. Темником татарским в юго-западной Руси был назначен Куремса. Первый же свой поход он начал с волынско-галицких земель, занял Бокаты, что на Подоле, осадил несколько городов.

Воспользовавшись отсутствием Даниила, который воевал с басурманами, бояре Владислав и Судислав подняли бунт, а Доброслав захватил коломыйские соляные копи.