– Вполне возможно, – кивнул Шелепин, – а вот как ты смотришь на то, чтобы ненадолго слетать в Бельгию?

– Если вместе с женой, то положительно.

– Вместе, вместе. Там, если ты не в курсе, в конце сентября собирается двадцать второй международный астронавтический конгресс. Очень представительный – будут не только экипажи одиннадцатого и шестнадцатого «Аполлонов», но и сам фон Браун. А от нас, кроме тебя – Глушко, Челомей и Гагарин с Леоновым.

– Валентин Петрович уже знает?

– Нет, мы считаем, что будет лучше, если ему об этом скажешь ты, причем представишь это как результат ваших с Антоновым немалых усилий.

– Опять буржуйским одеколоном мазаться, – вздохнул Антонов. – И на что только не приходится идти бедному пенсионеру ради прогресса космонавтики!

– Тебя, между прочим, там собираются принять в Международную академию астронавтики действительным членом, – уточнил Брежнев. – Не урони честь советского человека и коммуниста.

– Ну, что там за звание платить не будут, это ясно, – снова встрял Антонов. – Не как у нас, где даже членкору за просто так отстегивают двести пятьдесят рублей в месяц. Но если начнут требовать членские взносы, я им точно что-нибудь уроню. И кстати, что там говорилось про фон Брауна?

– Да, действительно, – спохватился я. – Леонид Ильич, то, что фон Браун помрет в семьдесят седьмом, всего в шестьдесят пять лет, не есть хорошо. Надо бы заранее вмешаться.

– Думаешь, надо? – пожевал губы Брежнев.

– Обязательно.

– Ты же этим раскроешь свои способности.

– А то про них там кто-то не знает! Нет, это совершенно необходимо.

– Товарищи, как, разрешим Вите подлечить этого недобитого нациста?

– Ну, нацистом он был по молодости и очень давно, а сейчас наверняка перевоспитался. Хрущев, вон, в конце двадцатых вообще был троцкистом, и ничего. Так что я за, – подержал меня Шелепин. – Можно даже пригласить его в СССР, небось, дело не обойдется одним сеансом.

– Могут не отпустить, – усомнился Леонид Ильич.

– Вряд ли, но если действительно не отпустят, то это будет просто огромный подарок для нашей пропаганды. Американцы не выпускают своего ведущего космического конструктора на лечение, а сами его обеспечить не могут! Но ведь выпустят, они не дураки.

Как и всякий советский человек, впервые отправляющийся за границу, я должен был пройти соответствующий инструктаж. Мне его проводил сам председатель КГБ Семичастный.

– Ну, про звериный оскал капитализма ты мне явно можешь рассказать куда больше, чем я тебе, – заявил Володя. – Однако некоторые аспекты все же не помешает уточнить. Например, на конгресс наверняка придет Нинель.

– Это не ко мне, это к Антонову, – усмехнулся я. – Подожди минутку, сейчас перекинусь.

– Не надо, – вздохнул духовный брат. – Нельзя дважды войти в одну и ту же реку. К тому же в двадцать первом веке меня ждет Марина.

– Что? – охренел я. – С каких это пор тебя стали сдерживать подобные вещи?

– Ты не помнишь, но я ведь там двое суток лежал пластом после Луны, а она меня выхаживала. Нет, не буду я ей изменять, по крайней мере сейчас.

– Ну вот, а некоторые еще сомневались, что может дать Луна человечеству. Один только раз туда слетал, и полнейшая позитивная реморализация! Прямо точно по Стругацким. Хорошо, что я на Марс не собираюсь, а то ты бы оттуда вернулся вообще не человеком, а натуральным ангелом небесным без страха и упрека.

В Брюссель мы прилетели вечером двадцать восьмого сентября, меньше чем за сутки до начала конгресса. И народу в аэропорт набежало много – не как у нас, конечно, но все-таки. Не знаю, на кого именно – на Гагарина или на меня.

– На тебя, на тебя, – усмехнулся Юрий. – Я здесь уже был. Видишь девушек с цветами? Сейчас подбегут, вручат их и полезут целоваться, причем, небось, к тебе первому.

– Я им полезу, – пообещала Вера. – Кто-нибудь знает, тут средние телесные идут по административной статье или по уголовной?

При этих ее словах от группы наших сопровождающих отделился сотрудник в штатском, быстро подошел к девушкам и что-то им сказал. Они синхронно закивали.

– Вот так, – удовлетворенно заметила Вера, – могут ведь работать, когда захотят. Нам куда, в этот автобус?

– Нет, для нас вон тот длиннющий лимузин рядом. И видишь, за девицами, которые с цветами, стоит такой высокий, седой? Это сам фон Браун. Главный конструктор ракет «Сатурн», на которых американцы летали на Луну. Надо же, не поленился приехать в аэропорт, не терпится ему познакомиться с Челомеем и Глушко.

– И с тобой тоже.

– Да, наверное, и я его слегка интересую, но все-таки не так, как двое наших главных. Но это только поначалу.

У меня была довольно насыщенная программа, а Вера в сопровождении сотрудниц комитета вдоволь погуляла по Брюсселю, но ее хватило только на два дня. А потом жена затосковала.

– Уже надоело? – слегка удивился я вечером.

В Брюсселе до сих пор ни разу не был не только Скворцов, но и Антонов тоже, и мне хотелось посмотреть город, но пока как-то не получалось.

– В том-то и дело, что нет! Но больно уж тут много магазинов. Это же приходится собирать всю волю в кулак, чтобы нигде ничего не купить. Ладно там колбаса или эти, как их, йогурты. Но какие я сапожки видела на Вевейде! И мотоцикл. А мне до сих пор стыдно вспоминать, как я в первый раз оказалась в «Березке». Хватала же все подряд, хотя мне нужно было только платье на свадьбу. Так оно все до сих пор лежит. Может, тебе все деньги отдать, тогда и соблазна не будет? У меня же на самом деле уже все есть.

– Ну, мне-то их точно будет некогда тратить. И что за мотоцикл тебе приглянулся?

– «Хонда Си Би семьсот пятьдесят».

– Да, у тебя губа не дура. Но где ты на нем будешь ездить, если купишь? По Калужскому шоссе и на «Яве» толком не разгонишься, а уж по Троицкому тем более. К тому же никакой запчасти к нему ты нигде у нас не найдешь, а я вряд ли буду ездить за границу так уж часто.

– Да понимаю я все! Но он очень красивый. Ты его видел?

– Да.

Вообще-то этот мотоцикл видел Антонов в девяносто втором году, когда был в Амстердаме. Он, помнится, даже собирался его купить, но владелец заломил несусветную цену.

– В общем, ладно, потерпи еще немного, до послезавтра, а там – домой. Джульке купи что-нибудь, тут, по-моему, должны быть специальные собачьи магазины. И сапоги себе, раз уж понравились, а то у нас действительно осенью грязи хватает, в туфлях не везде пройдешь.

– Это не те сапоги, в которых можно месить грязь, – вздохнула Вера. – Да, чуть не забыла. Тут детские коляски очень хорошие.

– Ты что, уже?

– Еще нет, но я где-то читала, что в нормальной семье должно быть трое детей, а у нас только двое. Кстати, я вчера и позавчера к тебе не приставала, ты был какой-то больно замотанный, а сегодня вроде ничего. Не возражаешь, если сразу после ужина я тебя коварно соблазню прямо на этом ковре?