Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА. Амвросий Юшкевич (1690–1744) — церковный деятель. В 1734 г. архимандрит Симонова монастыря в Москве, в 1736-м — епископ Вологодский и Белозерский. В 1739 г. произнес слово похвальное на бракосочетание Анны Леопольдовны, изданное и тщательно уничтожавшееся после воцарения Елизаветы. С 1740 г. архиепископ Новгородский и Великолуцкий. При Анне Леопольдовне принадлежал к партии Головкиных, намеревавшихся сохранить престол в ее семье. Воцарения Елизаветы не ожидал, просил о прощении, заявляя, что действовал только «по принуждению». Его простили, с тем, чтобы он письменно изложил все планы сторонников правительницы. Из показаний Амвросия следует, что Елизавету намеревались пожизненно заключить в Троице-Сергиеву лавру. Получив прощение, Амвросий короновал Елизавету и стал одним из самых рьяных поборников ее правления, выдавая всех своих былых единомышленников.
…А за столом сидели при ее императорском величестве по правую руку светлейший князь, а по левую Алексей Григорьевич и прочие, по чинам и старшинству. А при том была итальянская музыка, доколе стол продолжался.
Всемилостивейшее указали мы бывшего лейб-гвардии прапорщика Алексея Шубина отпустить в Петербург, чтоб явился при дворе нашем, и для того дать ему подводы, а на прогоны и на проезд выдать ему 200 рублев из тамошних губернских доходов, и повелеваем вам учинить по сему нашему указу ноября 29-го дня 1741 Елизавета
Кто имяны из ссылок освободить велено чернца который был в Москве попом у Воскресения в Барашах именем когда попом был Петр, а чернцом Пахом.
Варвару Михайлову дочь Арсеньеву.
Асессора здешней войсковой канцелярии Ивана Белеутова.
Ивана да Романа Никитиных.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА. Шубин А.Я. разыскан и привезен в Петербург летом 1743 г. Получил чин генерал-майора в Семеновском полку «за то, что безвинно претерпел многие лета в ссылке в жестоком заключении», орден Александра Невского и село Работки с двумя тысячами душ крестьян на Волге.
В июле 1744 г. просил об отставке и был уволен от двора генерал-поручиком. При отъезде из Петербурга получил от Елизаветы значительное денежное награждение.
«Другой мой Михайла Ларивонович, прикажите вы с Алексеем Петровичем (Бестужевым-Рюминым. — Н. М.), чтоб наикрепчайшее смотреть письма Принцессины (матери будущей Екатерины II. — Н. М.) и Брюмеровы и Королевского высочества Шведского, что какие они интриги имеют. Мне очень сумнительно их представление, что я вам здесь об их сказывала, чтоб дать месяц Великому Князю (будущему Петру III. — Н. М.) покой, что он вздумает. И оное они не без основания говорили, и то надлежит в том осторожность иметь. Может быть, что не ожидают ли того, что им Королевское высочество отпишет. И то еще думаю, что вещи, которые он забрал, тем временем сюда возвратил и тем вывести племянника из мнения, что ложно на него сказали, что он вывез. Надеюсь, у них никогда в мнении не бывало, чтоб мы с такой осторожностью дело сие начали; а наипаче Корф наш солон, что он все сведает. И так оной месяц им безмеру нужен для очищения и вымышления их неправды. И остаются верный друг ваш, чем и пребуду
Елизавет.
Алексею Петровичу (Бестужеву-Рюмину. — Н. М.) и Анне Карловне (жене М.И. Воронцова. — Н. М.) поклон от меня отдайте. Место завтрашнего дня в субботу стану дела слушать, а завтра мне нужда есть. Петергоф 20 июня 1743 Елизавета».
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА. В 1743 г. в Петербурге составился заговор против Елизаветы Петровны в пользу Иоанна Антоновича. Во главе заговора стоял генерал-поручик Степан Лопухин с женой, бывшей статс-дамой Елизаветы Петровны, и сыном Иваном, к которым примкнули графиня Анна Бестужева-Рюмина, невестка А.П. Бестужева-Рюмина, отставной гвардии капитан Иван Путятин, гвардии поручик Мошков, жена камергера Лилиенфельда Софья, бывшая фрейлина правительницы, флотский кригс-комиссар Александр Зыбин, камергер Лилиенфельд, подпоручик Нил Акинфов, адъютант Степан Колычов, дворянин Николай Ржевский. Непосредственно с заговорщиками был связан австрийский министр при русском дворе маркиз де Ботта.
Я к случаю быть чаял, по поводу того в штуках такой разговор зачать, который бы господина Воронцова пред его государынею в смущение привесть мог, не потревожа однако сию принцессу тем опасением, которое она всегда имеет, чтоб с нею о делах не говорить…
Если бы Лесток мог отравить всех моих подданных с одной ложки, он это сделал бы. Из слов Елизаветы Петровны. 1743 Подлинно мне зело удивительно было б, что царица вознамерилась к Бреславскому трактату приступить, если б я в легкомысленном ее нраве и оплошности ее в делах не находил того, еже от меня всякое опасение в том отнять может.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА. За десять лет правления Анны Иоанновны и Бирона в Сибирь было направлено 36 000 ссыльных, за двадцать лет правления Елизаветы Петровны — 80 000, причем многие из обвиненных в политических преступлениях пропадали бесследно.
Вместо забытых Биронов — кстати, Елизавета вспомнила заступничество былого регента и заменила ему ссылку в Пелым жизнью в куда более близком и удобном Ярославле, — дворец заполняют Разумовские всех возрастов и положений — братья и сестры «друга нелицемерного» с мужьями, женами, дальними родственниками, детьми. У них собственные покои и дворцовая прислуга. Они кормятся от царского поставца и усаживаются одной семьей за общий с царицей стол к вящему возмущению придворных и иностранных дипломатов.
На первых порах Елизавета, кажется, радуется такому многолюдству. Сама настаивает на приглашениях. Всячески обихаживает старую «Разумиху»-мать, которая так и не сумеет прижиться во дворце, заторопится устраивать собственное хозяйство в Малороссии. Узнав, что из-за родов не может приехать в Петербург сестра Разумовского, А.Г. Закревская, готова чуть не отложить свадьбу своего объявленного наследника, сына Анны Петровны, будущего Петра III. Елизавета пошлет за ней курьера и собственноручное письмо, чтобы ехала непременно, в сопровождении лекаря Киевского гарнизона, по эстафете — на каждой станции денно и нощно ее будут ждать лошади.
Дни императрицы делились между собственно императорскими дворцами и не уступавшими им по размаху и роскоши дворцами Разумовского, куда съезжался весь двор. Бывший певчий с успехом наверстывал упущенное. Но вот все внуки и внучки уехавшей восвояси «Разумихи» живут только во дворце. В их толпе легко было затеряться, как считали современники, и родным детям императрицы. В том, что дети были, не сомневался никто. По одним слухам, числились они племянниками Алексея Григорьевича, по другим — племянниками и воспитанниками доверенной «мадамы», жены придворного трубача Иоганны Шмидт, имевшей за то постоянное место во дворце и за царским столом. Союз Разумовского с Елизаветой начинает смотреться счастливым и нерушимым браком.
