В половине десятого вечера 21 июня Молотов пригласил посла Шуленбурга. Сидя в своем кремлевском кабинете, Молотов упомянул о нарушении воздушного пространства СССР немецкими самолетами. Советский посол в Берлине должен указать на эти нарушения Риббентропу. И это все. Молотов как бы сам уходил от неприятного разговора. Не таков он был в Берлине в ноябре, когда его прямые вопросы рвали словесную сеть Гитлера. Сейчас он был настроен примиренчески, если не сказать больше. Душной ночью Шуленбург передал содержание этой беседы в Берлин.

«Существует целый ряд указаний на то, что германское правительство недовольно советским правительством. Распространяются даже слухи, что между Германией и Советским Союзом готовится война… Советское правительство не в состоянии понять причин недовольства Германии… Он (Молотов) был бы признателен мне, если бы я смог объяснить ему, что создает такую обстановку в германо-советских отношениях. Я ответил, что не могу ответить на его вопросы, так как не располагаю необходимой информацией». А из германской столицы тем временем шло шифрованное послание — длинная телеграмма Риббентропа. Она датировалось 21 июня и несла на себе гриф «очень срочно, государственный секрет, для посла лично»: «По получении этой телеграммы все зашифрованные материалы, еще имеющиеся в посольстве, должны быть уничтожены. Радиоточка должна быть выведена из строя. Пожалуйста, информируйте герра Молотова сразу же по получении моей телеграммы, что у вас есть для него срочное сообщение… Затем, пожалуйста, сделайте следующее заявление».

Накануне, двадцать первого июня, члены Политбюро собрались на даче у Сталина. После обеда смотрели кино, и именно оттуда Молотов поехал на первую встречу с Шуленбургом.

В кабинете Сталина Тимошенко и Жуков ссылались на данные, представленные немецкими дезертирами, и уже более жестко предлагали привести войска в состояние боевой готовности. Тем временем собрались члены Политбюро. Сталин обратился к ним: «Что делать?» В ответ — молчание. Жуков вынул заранее приготовленный приказ. Сталин приказал его зачитать. Когда Жуков кончил, Сталин отреагировал нервно: «Еще рано давать такой приказ. Пожалуй, вопрос можно уладить мирным путем. Войска не должны поддаваться на провокации». Тимошенко и Жукову пришлось продемонстрировать всю свою уверенность в необходимости приказа. Они согласились на незначительные поправки, и последние возражения Сталина были сняты. Утомленный и раздраженный Сталин отправился на Ближнюю дачу.

А по телефону в Кремль уже пытался прорваться адмирал Кузнецов: немцы бомбили Севастополь. В половине четвертого ночи сообщение о налете на Минск и Киев получили Тимошенко с Жуковым. У последнего был телефон дачи Сталина, и вождь был разбужен. Сталин приказал через час быть у него в кабинете в Кремле, куда Поскребышев уже созывал членов Политбюро. «Собрались все члены Политбюро. Сталин с белым лицом сидел за столом. В руках у него была набитая табаком трубка».

Между тем около трех ночи 22 июня в секретариат Молотова позвонили из германского посольства с просьбой о приеме. Кабинет Молотова находился в двух-трех минутах от кабинета Сталина, он выходил углом на колокольню Ивана Великого. Здесь, видя русские святыни, Молотов услышал слова германского объявления войны.

Хотя и мы чувствуем слабость в коленях… Противник находится в еще худшем положении.

Генерал Гальдер, 13 ноября 1941 г.

Германская декларация об объявлении войны превосходит даже прежние лживые немецкие документы. В ней говорится, что в то время как Германия лояльно выполняла положения советско-германского договора, Советский Союз постоянно нарушал его, прибегая к «саботажу, терроризму и шпионажу» против Германии. Советский Союз подрывал «германские попытки установить стабильный порядок в Европе». Советскому Союзу вменялись в вину попытки закулисного сговора с Британией «с целью выступления против германских войск в Румынии и Болгарии… Все русские войска были сконцентрированы на широком фронте от Балтики до Черного моря, угрожая рейху… Из Англии получены сообщения относительно переговоров посла Криппса о более тесном сотрудничестве между Англией и Советским Союзом.

Суммируя все это, правительство рейха заявляет, что Советское правительство, вопреки взятым на себя обязательствам,

1) не только продолжало, но интенсифицировало свои попытки подорвать позиции Германии и Европы;

2) проводило все более и более антигерманскую внешнюю политику;

3) сконцентрировало все свои силы в состоянии боевой готовности на германской границе. Тем самым советское правительство нарушило свой договор с Германией и готовится атаковать Германию с тыла в то время, когда та борется за свое выживание. Фюрер вследствие этого приказал германским вооруженным силам устранить угрозу всеми имеющимися в их распоряжении средствами».

Геббельс записал в дневнике: «Мы должны победить и сделать это быстро». При этом Геббельс отдал приказ не публиковать крупномасштабные карты Советского Союза, чтобы не нервировать население.

Германия наносит удар

Переодетые в крестьян артиллеристы в Восточной Пруссии подвозили последние артиллерийские снаряды. Радиомолчание сохранялось на огромной территории от Балтийского до Черного моря. С орудий снимали маскировочные сети. Конские упряжки подвозили орудия к границе. Здесь уже находились офицеры-корректировщики. В свои бинокли они хорошо видели советских пограничников. Чуть в отдалении офицеры поднимали бокалы с шампанским. Солдатам раздали разговорники с русскими фразами. Из немецких позиций слышались звуки аккордеона. Читавшие Коленкура офицеры размышляли над задачей, решение которой не далось Наполеону. Они были задумчивы — слишком велика страна, на которую они вскоре обрушат смерть. Русские наблюдательные пункты, лагеря и палатки были молчаливы.

Первый залп германской артиллерии раздался в три часа двенадцать минут по берлинскому времени.

Шуленбург зачитал текст германской декларации Молотову на рассвете. Нарком был у Сталина, когда пришло сообщение об экстренной просьбе германского посла о встрече. Очень вероятно, что Сталин ждал ультиматума германской стороны, он созвал членов Политбюро. Молотов отправился в свой кабинет, который был в сотне метров, чтобы встретить германского посла. Услышав зачитанный Шуленбургом текст, Молотов долго молчал, затем сказал: «Это война. Вы считаете, мы ее заслужили?» Посол Германии (который будет позже казнен в связи с заговором против Гитлера 20 июля 1944 г.) был сторонником бисмарковской линии избежания войны с Россией, он читал объявление войны со слезами на глазах. От себя он осмелился добавить, что не одобряет решения своего правительства.

В германской столице посол В. Деканозов приложил много сил, чтобы встретиться с Риббентропом во второй половине дня 21 июня. Он многократно звонил на Вильгельмштрассе с целью договориться о встрече с рейхсминистром — из Кремля ему было поручено вручить еще один протест по поводу нарушения немцами воздушного пространства СССР. Ему отвечали, что министр находится за пределами Берлина. Наконец, последовало сообщение, что Риббентроп примет его в два часа ночи 22 июня. Деканозов прибыл в точно назначенный час. В огромном кабинете рейхсминистра полоса узорчатого паркета вела к затерявшемуся в углу столу. Бронзовые статуэтки стояли у стен. Его встретил Риббентроп, который, по словам переводчика Шмидта, «никогда еще не был таким взволнованным».