– Смотри, Геночка пришел. За мной!

А я ей:

– Что ты, что ты, пригрезилось.

А бедняжка мне:

– Да вон же, на стуле сидит и говорит: «Засыпай, солнышко мое, иди ко мне».

Слезы сразу высохли, заснула».

Сестра Светлана, просидев час возле кровати, удостоверилась, что та просто спит. И ушла в свою комнату. А наутро нашла Зою мертвой. Сиротке двухлетней повезло, тетя Светлана к себе ее взяла. У них с мужем, главным инженером кирпичного, на котором и Геннадий начинал работать, свои дети уже были. Наденька ладно в их семью вписалась. А вот с могилой Зои Выйдулья не все хорошо было – Матвею дед Василий передавал байки от кладбищенского сторожа. Каждый год в день, когда Геннадий сгинул, по вечерам сразу после заката, когда солнце почти гасло за горизонтом, по кладбищу женский силуэт разгуливал. Дымка призрачная – платье подвенечное, нет лица, руки, как кисти кружевные. Страшнее не бывает! Раз оно к самому сторожу липнуть пыталось. Тот пьяный, а протрезвел враз и бегом в сторожку, заперся. Иконами и лампадкой зажженной от бестии отгородился. Нашли Олег с Маринкой, чью могилу раскопать да ограбить! Привыкли, что им все с рук сходило! Да только не в этот раз!!

Когда бусы жемчужные в тюремную камеру внесли, призрачное платье затрепетало, как от сильного ветра. И в помещении тоже очень холодно и как-то душно стало.

– Возьми… – с опаской протягивая платью бусы, сказала я. – И сережку возьми, она только одна была. – А оно в воздухе зависло, рукавом зовет за собой. Нервно так, дергано. А как понять, что оно от тебя хочет?!

И тут с дверью в камеру что-то странное происходить начало. Серая стальная дверь темнела на глазах. Поверхность бархатной стала. Из коридора с той стороны через металл, свет начал как через сито просачиваться. Необычный такой, яркий, лучистый. Запах талой воды имел. На противоположной стене свет большой треугольник высветил. Шершавый бетон в нем превратился в прозрачную слюду. За ней смутно виднелись какие-то постройки, деревья и, кажется, дорога… Призрак платья резко подхватил меня рукавами под руки и, пихая сзади, потащил в эту странную реальность. Помешать пытались батюшка, Матвей, Вячеслав – тщетно, куда там! Катя испугалась и мертвой хваткой вцепилась в меня. Борьба. Зловещее шелестение кружева, треск разрываемой сгнившей ткани. Вещевое нечто обрело неимоверную силу! Катя бесстрашно провела захват и бросок, использовала вектор натиска самого платья. Вражин подол зацепился за прутья оконной решетки.

Платье-призрак скисло, обмякло, безвольно повисло, хлопая себя рукавами. В голову пришла шальная мысль, – я поняла, что надо делать. Немедленно! Подбежала к слюдяному треугольнику. А треугольник ли это? Ни мало ни много зияющая пропасть в другой мир. Человек глазами видит лишь его ограниченное изображение, оно задрожало, когда я приблизилась. Протянула руку и почувствовала, что могу открыть мнимый треугольник, как дверь. Возникло ощущение чего-то хрупкого, трепетного – «крыло бабочки», подумала я. Тонкая грань, которую раскачивает невидимый, но сильный ветер. Став непрозрачно-черной от моего прикосновения, она покрылась перламутровой рябью и потянулась за моей рукой. Кожу закололо иголками, и дурманил сильный запах озона. А там, за этой дверью я увидела знакомую дорогу и постройки складов, мимо которых мы проходили в первый день, когда призраком мне удалось выйти из дома. Старые склады купца Воробьева. Белая стена. Только не такая старая, и помещения не заброшены. Там, где я горевала по ромашкам, стояла молодая красивая пара. Женщина махала мне рукой, пытаясь указать на что-то за моей спиной. Вовремя! Злое платье опять набросилось с новой силой. Я кинула в него бусы и сережку. Рукава подхватили их. Сильный порыв вдувом пылесоса засосал подвенечный наряд в тот мир. Удивительно, молодая женщина оказалась одета в это белое кружевное платье. Только новое и белоснежное. Она погладила рукой бусы на шее.

– Эт-само, Зойка и Генка Выйдулья! – крякнул дед Матвей.

Словно услышав его, парень несколько раз показал рукой под стену двухэтажного сарая, самого высокого из всех построек. Уточнить, что он имел в виду, не было никакой возможности. Да и тот призрачный вход испарялся в буквальном смысле на глазах. Свет другого мира тлел и гас. Более материальной вновь становилась бетонная стена. Слюдяной треугольник проходил сквозь неё, инеем, льдинками, задерживаясь на щербатой поверхности. Они быстро таяли. Слезы талой воды кое-где стекали на пол тюремной камеры. Олег затравленно-осторожно озирался по сторонам. Хриплым каркающим голосом он попытался выдавить из себя:

– Спа-бо, Даш, – прокашлялся. – Спасибо, Даш, Катя. Не держите зла, если сможете. Я все это время, пока Оно удерживало, был внутри чужой могилы… – И, обращаясь к Вячеславу: – Начальник, пожалуйста, разреши в душ и поесть чего-нибудь.

Вячеслав кивнул:

– Надеюсь, Воронов, ты не забыл про свое обещание!

– Нет, – Олег опустил голову, а потом посмотрел на всех диким лихорадочным взглядом. – Мне и самому надо все рассказать! – Он громко сглотнул. – Чтобы опять тьма под землю не утащила!

А она вернулась! Нам показалось, что в помещении грохнула лампочка, хотя хлопок можно было принять и за чей-то окрик. На месте пропавшего слюдяного треугольника треснула толстенная стена. На кровать Олега метнулось что-то черное. Он спрыгнул и закатился в угол, зажав голову руками. Мы тоже все испугались, кажется…

– Смотрите, кошелек, эт-само, мужской, кожаный, эт-само…, – невозмутимо отреагировал дед Матвей. – У меня, эт-само, тоже такой был. Мы с Генкой в одном магазине, эт-само, покупали.

– Господи! Что это все значит?! – крестясь, пробасил батюшка.

Загадка, да еще какая! Вячеслав забрал кошелек как улику на тщательное обследование.

– Эй, Коваль, описать могилу, где тебя удерживали, сможешь? – вмешалась Анастасия.

Олег похлопал на нас глазами. Задумался.

– Яма у стены. На сгнивших листьях чей-то труп. Кости человеческие. Сверху песком присыпаны и армированной плитой придавлены. Я будто там на этих костях лежал. Очнуться от кошмара пытаюсь, а на зубах песок хрустит! – Он нервно сжался, закачался взад-вперед, как болванчик, обхватив голову руками. И начал сам вырывать волосы из шевелюры.

– Неча волосья драть! – прикрикнула на него матушка Анастасия. – Лучше толком скажи, чей труп – мужчины или женщины? И может еще чего путного вспомнишь? Ну же, отвечай!

Суровый окрик прояснил сознание арестанта.

– Судя по одежде, труп мужской. А еще там дорога близко, я шум машин слышал.

– Так, Дарьюшка, а тебе на ум ничего не приходит? Раз тебе это место открылось, узнать ты его должна, – заверила матушка.

Я высказала свое предположение. А она:

– Славушка, бери сыскарей и туда. До заката вам непременно могилку эту найти надо!

Почему до заката? Пояснений не последовало… Анастасия отвела батюшку в сторону и тихонько с ним о чем-то договаривалась.