Появился отличный повод улизнуть от разговора с Митей, который, судя по его выражению, ничего хорошего не сулил. Анжела повернулась к нему и с ходу:

— Митя, говори быстрее, у меня времени всего четыре часа на текст и дорогу домой и обратно.

— Могу тебя подвезти…

— Не надо.

«Не надо» прозвучало категорично, подобная интонация не была знакома Мите, он удивился и обиделся:

— Ты как будто не хочешь со мной разговаривать.

— Не хочу, — призналась Анжела, полагая, что он жаждет поставить точку на их отношениях, а смелости не хватает. — Просто не о чем. Но я понимаю, что тебя тревожит, а ты не можешь об этом спросить прямо — ребенок, оставлю ли я его. Да, оставлю. Не беспокойся, к тебе нет никаких претензий, на алименты я подавать не буду, могу написать расписку и заверить ее у нотариуса, чтобы ты не чувствовал себя ущемленным. Извини, Митя, я побежала. Удачи тебе.

Эх, не видела Анжела, какими круглыми стали его глаза, глядевшие ей вслед! Собственно, зачем ей реакция Мити? С ним все ясно. Она чувствовала себя на высоте, впервые оценив такую тонкую штуку, как самоуважение.

* * *

— Мне очень жаль, Ника, — мягко начал Гранин, глядя на фотографа с сочувствием. — Но и вы поймите: только у вас серьезный мотив.

— Мотив? — изумилась она. — Что за мотив, в каком смысле?

— Ника, я недаром намекал: вокруг вас трупы, вы всегда оказываетесь первой на месте преступления, снимаете… для выставки за рубежом, не так ли? Вам нужны не тривиальные кадры, а такие, чтобы дух захватило, тогда поездка оправдает себя. Почему вы молчите?

До нее с трудом доходило: ацтек с ума сошел! Он подозревает в этих ужасных убийствах ее! То есть Ника взяла нож и воткнула в человека? Хотелось вскочить и закричать, мол, как вы смеете… Нет, за такие дела сразу бьют по морде, по наглой следовательской морде! Ника от нахлынувших эмоций задохнулась и тут же сдулась, только представив картины: парк, Дина и Глеб, Юлька, упавшая чуть ли не с неба, Соня… Весь ужас в том, что она на его месте думала бы так же! Ника проглотила возмущение, не стала и доказывать по принципу «не виноватая я», а взяла инициативу в свои руки:

— Вы же так не думаете.

— А как именно я не думаю?

Он как будто кокетничает с ней! И улыбочка, и глаз хитрый, Нике нравился ацтек все меньше и меньше. И если Гранин выбрал тон немножко ироничный, то она свирепый:

— Вы хитрый и коварный, но вас не назовешь дураком, значит, вы не можете подозревать меня в преступлениях, которых я не совершала. Вы чего-то добиваетесь, лучше скажите прямо — чего?

Если честно, Гранин восхищался этой девушкой. Мужчины в женщине ценят слабость, а он — силу, так вот, Ника — это сила, само собой, не физическая. Когда ей в глаза смотришь, то понимаешь: она не предаст, не солжет, не украдет. И даже злится в ограничительных рамках, а это уровень. Хорошая девушка, которой давно пора иметь статус замужней и воспитывать сопливых, голопузых детишек.

— Ладно, — сдался Иван Николаевич. — Выкладывайте, почему вас искал Глеб? Он же искал и нашел, как я понимаю. Только не заливайте, что Вараксин хотел вас прикончить…

— Так ведь хотел…

— И не прикончил, — улыбался Гранин. — Мало того, вы разрешили жить коллективу ветеринарной клиники в полном составе в своей малогабаритной однокомнатной квартире. Почему?

Черт! Договорились с Кариной рассказать… Но у Ники пропало желание помогать этому типу, не вызывающему симпатий с самого начала, как только она его увидела. Он прочел мысли гениального фотографа, хотя Ника позиционирует себя неприступной и крепкой скалой, от которой не отколоть ни кусочка.

— Вам не хочется посвящать меня в ваши тайны, — констатировал Гранин. — Ника, как минимум, могу обещать еще одно убийство.

— Как так? — дернулась она.

— Я спрашивал вас, знаете ли вы Джагупова. Так вот, его зарезали в ту же ночь, что и Дину в парке, только позже. Зарезали его же кухонным ножом. Но и Дину зарезали ножом с его кухни. Убийца забрал еще два ножа, один мы нашили в теле Сони. А вот Юлю кто-то предпочел сбросить с верхнего этажа высотки. Так что остался еще один нож, вы можете помочь нейтрализовать его.

— Джагупов… — задумалась Ника, забыв, что минуту назад просто ненавидела ацтека. — Джагупов…

— О нем много известно, но о благородной деятельности мецената Джагупов нигде не оставил хвостов. Нигде не значится спонсором, кроме сплетен, поразительная скромность.

— Джагупов, блин… — припоминала Ника. — Я, конечно, слышала эту фамилию, но в связи с чем? Мне неинтересны денежные мешки, которые развлекаются с юными дурами, ползающими по подиуму из последних сил.

Запищало переговорное устройство на столе, Гранин нажал на кнопку, Ника тоже услышала:

— Иван Николаевич, тут рвется к вам один… срочно…

— Передайте, я занят.

— Он говорит, вы его ждете.

— И кто он?

— Как тебя?.. — спросил дежурный явно «рвущегося» на аудиенцию. — Его зовут Вараксин Глеб Арсеньевич.

Ника схватилась за голову обеими руками, а выдержанный Гранин, похожий на бесстрастного вождя индейцев, аж подскочил:

— Проводите! Я… да, жду! Сразу в кабинет введите.

Минута… другая… А потом, как в спектакле: дверь распахивается, в кабинет врывается ходульный герой, смелый и неправдоподобно положительный, идет прямо к столу следователя, останавливается… Ника втянула голову в плечи, казалось, Глеб вытащит сейчас пулемет из кармана и пройдется очередью по следаку. А он сказал сквозь стиснутые зубы:

— Ну, вот он я. Отпустите Славу, Карину и Нику, они не виноваты, действовали под моим влиянием…

— Ой, дура-ак… — произнесла Ника.

Глеб резко обернулся, но не удивился, хотя поначалу ее не заметил.

— А, это ты… — пробросил он и повернулся к Гранину. — Арестовывайте меня. А их отпустите. Обещаю сознаться, в чем прикажете.

— М… да… — Явление такого рода случилось впервые в жизни Гранина, он несколько опешил. — Я определю вас к вашему другу… э… Калинину. Там хорошая камера… на солнечной стороне…

— То есть? — Глеб гневно свел брови к переносице. — Вы не отпустите?..

— Отпустим, — прервал его Гранин и повторил, а то вдруг этот ненормальный не расслышал: — Отпустим. Но в свое время. Лейтенант, уведите, — обратился он к полицейскому, который вошел с Глебом.

Ника не сразу в себя пришла, на нее подействовали тишина и пустота, заполнившие кабинет после того, как ушел Глеб. Вараксин какой-то шумный. Осознав, что произошло, как жираф — с опозданием, она подлетела и упала руками на столешницу, отчего Гранин, перевидевший много всего в этом кабинете, подался корпусом назад. Ника не дала ему опомниться:

— У меня идея. Обещаю узнать про Джагупова все, что вас интересует. Я сделаю это быстрей, чем ваши люди, к тому же не факт, что им удастся узнать больше меня. Вы же не знаете, к кому и как нужно обратиться? По рукам?