Но ее место никто не занял. Митя испытывал дискомфорт постоянно, все валилось из рук. Он же не хотел ее терять! И что делать? Все-таки Митя бизнесмен, все-таки считать он умеет не одни деньги и просчитал, что ребенок — это единственное его преимущество, раз Анжела оставляет его, ребенок способен гордячку примирить с ним. Надо только тривиально стать на колени.

Купил он букет роз, красных, и поехал вечером к Анжеле. Ее не было дома. Митя позвонил координатору телевидения, та сообщила, что Анжела проводит то ли игру, то ли аукцион… Но сюда ли она приедет после работы? Есть еще и загородный дом. Митя попросил координатора выяснить, куда поедет Анжела, объяснил, будто у него есть ее вещь, хочет отдать… нес всякую хрень. Через пятнадцать минут перезвонил. Домой поедет, завтра в утренней передаче, когда народ готовится к работе и проглатывает завтрак, глядя в ящик, она ведет рубрику о красоте. Митя положил букет на пол, сел на ступеньку и ждал.

Прошло четыре часа. Он спускался к окну, курил, выглядывая, не бежит ли Анжела к подъезду… Примерно в одиннадцать увидел: бежит. Он взлетел на площадку, поднял изрядно подвядший букет, встряхнул его и представил себя со стороны. Вид, наверное, дурацкий. Митя спрятал розы за спину.

Внизу хлопнула входная дверь. Это Анжела вошла в подъезд. Митя повторил примерный текст, который намеревался сказать…

Резкий вскрик огласил подъезд. Митя глянул вниз, а там чернильная чернота, кто-то выключил свет.

— Анжела! — крикнул он.

Ему никто не ответил. Нет! Хлопнула дверь подъезда. Он услышал стон, такой… протяжный… так стонут от боли. И стонала Анжела.

Еще не зная, что случилось, а лишь почуяв порами кожи беду, Митя ринулся вниз, что называется, сломя голову. Анжела сидела на корточках, запрокинув голову назад и упираясь спиной в угол из стен.

— Анжела! — кинулся к ней Митя, она лишь тихо застонала.

Включив в мобильнике функцию «фонарь», он поискал выключатель, где-то ведь включается свет на первом этаже. Нашел! Обернулся. Обе руки Анжела прижимала к животу, но на желтом фоне проступало одно большое пятно…

Митя все понял. Отбросив в сторону букет, он попытался разжать руки Анжелы, ведь не исключено, что нужно срочно остановить кровь. Правда, плохо представлял — как. Удалось слегка разомкнуть руки, от увиденного Митя сглотнул сухой ком и поднес трубку… Нет. Пока «Скорая» приедет, пока Анжелу погрузят, пока доедет… А если Анжелу не довезут?!

— Терпи, Анжела, терпи! — А сам забросил сумочку на плечо, достал ключи от машины, затем осторожно поднял девушку и понес на улицу. — Сейчас мы поедем… Все будет хорошо… Это бог мною руководил, он заставил меня уйти… а то сидел бы я дома и ждал тебя… а теперь вот, я здесь и… все будет хорошо… Тяжеленькая же ты, Анжелка… А, я забыл, вас же двое… Все будет…

Он нажал на кнопку сигнализации, которая отозвалась писком, теперь дверца… Теперь осторожно нужно усадить Анжелу… пристегнуть… Она никакая! Он похлопал ее по щекам:

— Анжела! Скажи что-нибудь! Анжела…

— Ммм… — это все, что она могла сказать, но и то!

Митя быстро обошел нос авто, сел на водительское место, пристегнулся. Что-то он хотел сделать перво-наперво… Позвонить! Срочно! Митя отстегнулся, снял с плеча сумочку Анжелы, снова пристегнулся, нашел смартфон, теперь искал… А каждая минута, секунда приближала Анжелу к смерти. Пошел звонок. Митя включил аварийку и утопил педаль газа, автомобиль сорвался с места, набрав с нуля совершенно дикую скорость.

— Я слушаю… — послышалось по громкой связи.

— Лена! — закричал Митя, ему казалось, за ревом мотора его плохо слышно. — Лена, ты где?

— А вы кто?

— Митя я, Митя. Анжела ранена. В живот. На нее напали в подъезде, я везу ее в больницу. Ты можешь помочь?

— Да. Я в травматологии… Митя, вези ее в шестую городскую. А я вызову хирурга, он бог! Митя, чем ее ранили?

— Не знаю… Выстрела не слышал… может… — Вспомнил, что Соню убили в туалете ножом. — Может, ножом?

— Митя, подвези Анжелу к восточному въезду, к восточному! Это с улицы Спартака, там останавливаются только «Скорые», я буду ждать вас.

— Спасибо.

Эх, нет сирены или хотя бы проблескового маячка! Митя мчался на скорости, какую мог позволить в городе, конечно, превышая ее и, если не было на светофоре пешеходов, нагло ехал на красный свет.

— Терпи, — уговаривал он… скорей всего Анжелу. — Терпи и не вздумай умереть. Сейчас будет поворот, держись… Господи, почему ты это допустил?

Больница. Восточный въезд. Лучи фар ударили по Лене, ждавшей с медиками у входа в приемное отделение, она непроизвольно прикрыла рукой глаза. Митя нажал на тормоз.

Анжелу переложили на каталку и увезли, а Митя добрался на ватных ногах до машины, плюхнулся на сиденье и закурил. Руки дрожали, колени… Как он ехал? Из больницы выскочила Лена, у него не хватило сил подняться и пойти ей навстречу, подошла она.

— Анжела в операционной. Митя, она в сознании, уже неплохо.

— Спасибо. Она беременная.

— Правда? — обрадовалась льдинка-Ленка. — Здорово. Ты не волнуйся, Кирилл Давыдович все видит, он…

— Знаю, бог, — вяло произнес Митя.

* * *

Она спустилась за водой. Вода же основной источник питания, ее не хватило, Эва взяла стакан и спустилась босая, бесшумно. Голоса в кухне заставили ее притаиться и послушать, речь велась о ней, это всегда интересно, что о тебе думают на самом деле. Жена отчима говорила резким тоном, но полушепотом:

— Я бы могла понять, если б это была твоя родная дочь. Но она никто. Чужая. Почему же тогда живет в нашем доме?

— Да чем тебе мешает Эва? — сказал отчим спокойным тоном, видимо, его не занимала проблема жены.

— Всем! — нервно выкрикнула она и снова перешла на полушепот: — Это невозможно, когда в доме посторонний человек. Она ходит, как тень, появляется внезапно, иногда мне кажется, она ненавидит нас…

— Не смеши. За что ей нас ненавидеть?

— За доброту! Люди часто ненавидят тех, кто сделал им добро. Это человеческий парадокс, может быть, достался нам в наследство с древнейших времен. Добро — это проявление силы, а сильных не любят и пытаются их уничтожить.

— Ну ты хватила…

— Илья! Я не могу так. Позвони своей бывшей, убеди ее забрать свою дочь, которая должна жить с ней! С ней, а не с нами, чужими людьми. Почему я должна за ней ухаживать, кормить ее, гладить? Почему наш бюджет должен распределяться и на нее?

— Как-нибудь год потерпим, а там…

Правду, оказывается, неприятно знать, правда больно колет в сердце, Эва решила больше не подслушивать. Она вернулась в свою комнату без воды, забралась под одеяло и позвонила матери. Анна взяла трубку:

— Да?.. Эва, почему молчишь?..